Уроки искусства любви

http://культура.екатеринбург.рф/articles/673/i290021/?fbclid=IwAR2IJiuWV1WSZOetl8LWxcjqgEGBa3UZYLmcAwaVQgoYUjaO3U1MO0ct47g

Вчера в Музкомедии показали «Боккаччо». Лауреат «Золотой Маски», молодой режиссер Филипп Разенков поставил образцовую оперетту, где автор «Декамерона» сам оказывается заложником закрученной любовной истории. Высокий дух итальянского Возрождения перемешивается с низкими чувственными инстинктами, и в этом горючем коктейле побеждает смех – над жизнью, обстоятельствами, над самими собой.

На сцене Флоренция эпохи Возрождения, только-только закончилась чума и народ, уставший от карантина и хандры, вывалил на улицы. Не успела жизнь городка войти в привычное русло, как случилась новая напасть – жителей охватила эпидемия порочной любви: девицы превратились в коварных обольстительниц, а мужчины в страстных ловеласов. Всему виной скабрезная книжонка молодого писателя Джованни Боккаччо «Декамерон», захватившая умы и без того разгоряченных итальянцев. Власть города во главе с сенатором Лотеринги, судьей Ламбертуччо и епископом Скальца решает избавиться от дерзкого похабника. Так начинается сюжет оперетты, написанной австрийским композитором Францем Зуппе по либретто Фридриха Целля и Рихарда Жене в ХIX веке.
Режиссер-постановщик Филипп Разенков вместе с драматургом и либреттистом Константином Рубинским решили поиграть с сюжетом и сделать его более современным. Они придумали второй пласт повествования, в котором герой и автор постановки сами врываются в историю, да еще и ломают четвертую стену между сценой и зрительным залом. Растерянный Боккаччо злится и не понимает, как он мог стать персонажем какой-то «глупой оперетты» и вступает в спор со своим создателем, самовлюбленным «королем венской музыки» (как тот сам себя называет) Зуппе, называя персонажей его творения «картонными», а музыку «ванильной». Композитор, в свою очередь, ставит на место взбунтовавшегося героя и, сидя в зрительном зале, продолжает по ходу конструировать сюжет, подкидывая Боккаччо разные напасти и пытаясь заглушить его пространные суждения о гуманизме любовными дрязгами и комическими выходками, более понятными зрителю, пришедшему в театр главным образом отдохнуть и насладиться легкой опереттой.
Постмодернистские игры с текстом и фигурой автора дополняются сатирой на сегодняшнюю реальность: толпы шутят про социальную дистанцию после чумы, жены чиновников язвят про харрасмент и бодипозитив, а власть придумывает, как избавиться от фривольного писаки «легитимно», и издает против него закон об оскорблении чувств.
Постановочная группа взяла на себя непростую задачу. С одной стороны, сделать забытую (последний раз «Боккаччо» ставили в России 64 года назад) образцовую оперетту в ее лучших традициях – с классическим звучанием, историческими костюмами, ясной сюжетной хореографией, подчеркнутой театральностью, яркими характерными персонажами, простым юмором и романтическим сюжетом. И здесь, пожалуй, все было выполнено на высоком уровне от актерской игры и мастерски срежиссированных массовых сцен до художественного оформления. Художник Эрнст Гейдебрехт в спектакле придумал площадь старого итальянского города на основе фресок раннего Возрождения, а создатель костюмов Алина Варнава кропотливо воссоздала наряды того времени. Как признавался в одном из интервью режиссер постановки, дух ушедшей эпохи в театре хотели воплотить с помощью «эффекта ожившей книги», отсюда цветовая палитра спектакля, напоминающая слегка пожелтевшую винтажную фотографию.
Другой задачей было поженить оперетту с днем сегодняшним и вывести зрителя на размышления о свободе творчества и значении классической литературы в нашей жизни – и вот здесь, кажется, постановщики заигрались. То, как герои шутят о харрасменте, арт-объектах или навязанных стандартах красоты, говорит, насколько далеки создатели спектакля от современности. Но главная проблема, что любая попытка пообщаться на мало-мальски серьезные темы всегда заканчивается эстрадными музыкальными сценками со словами «Когда моя жена слегка обнажена». К концу оперетты подобных выражений становится так много, что все действо начинает походить на передачу «Аншлаг» с Региной Дубовицкой или плохие костюмированные номера из КВН. Авторы предвидят такую реакцию и оборачивают это в шутку, в иронию над самими собой: герой Боккаччо постоянно обвиняет своего создателя Зуппе в вульгарных текстах и излишней клоунаде. Это тонкий карнавальный прием, но все же он тонет в бесконечных сальных словечках и фаллических образах, поэтому и выход на глубину в финале не получается, а «Декамерон» остается всего лишь «умной книжечкой». Если воспринимать спектакль в контексте постиронии, все становится на свои места, но тогда постановщикам надо было до конца пускаться во все тяжкие, а не останавливаться на середине пути.