«Чтоб ты ногу сломал…»

Пожелание адресовано постановщикам мюзикла Грегори Опелки «C’est la vie» — в конце ноября в Свердловской музкомедии состоится премьера. До того чередой аншлаговых спектаклей мюзикл прошёл в Америке, Венгрии, Испании, Германии, Австрии, Англии. В России это первая постановка «C’est la vie» (Се ля ви). Увы, автор не сможет приехать на российскую премьеру. Зато… он охотно ответил на вопросы «ОГ».

Язык до Чикаго доведёт

«ОГ» отправила вопросы Грегори Опелке в Чикаго на английском. А он — вот неожиданность! — ответил по-русски. При этом надо понимать: в Америке компьютерные клавиатуры одноязычны. Значит?.. «Да-да, — подтвердил Грегори, — когда-то в России, в Екатеринбурге, я купил клавиатуру на русском…»

Немного жаль, что читатель видит текст уже отредактированным. Трогательные ошибки Грегори в русском — свидетельство сложности языка и огромного желания постичь его. Вместо «каждый уголок» — «каждый уголь», вместо «откуда ни возьмись» — «откуда ни возьмёшь», вместо «воскресное исполнение» — «воскресенное…» А оговорка «как добЫться успеха» и вовсе красноречива. Возвращает к первоначальному смыслу. Успех надо добыть!

— «C’est la vie» — тот редкий случай, когда перед зрителем «театр в театре». Мысль воссоздать на сцене мир кабаре возникла от большой любви к театру или?..

— От большой любви к Эдит Пиаф. С первого раза, как я услышал её удивительный голос (а тогда мне было лет 20), всерьёз и навсегда заболел. Стал искать пластинки с её песнями, а в то время в Америке (ещё не было Интернета) это было нелёгкой задачей. С большим усилием, но я нашёл пластинки. Все их прослушал много раз. Выучил эти песни на фортепиано. Со временем они стали как бы моими песнями, частью меня. Музыка была, конечно, из другой эпохи, но не в этом дело. Это совсем иная, отличная от нашей американской, песенная культура. Просто новый мир! И мне как композитору важно было каждый уголок его увидеть, исследовать.

В молодости, будучи поклонником творчества Пиаф, Грегори Опелка примкнул к её парижскому фан-клубу, откуда получил книгу с биографией Пиаф, кружку с её изображением и приглашение приехать. Фан-клуб вряд ли предполагал, что берёт «под крыло» автора будущего мюзикла, посвящённого известным и безымянным звёздам французского шансона

А уже двадцать лет спустя родилась идея спектакля. Однажды, даже без особенного к тому повода, я думал о Пиаф и её коронной песне «La Vie en Rose», «Жизнь в розовом цвете». Вдруг, откуда ни возьмись, ко мне пришло шутливое название «La Vie Ennui». Такая игра слов: «Жизнь-скука» или «Скучная жизнь». Название было настолько смешное (по-английски), настолько сочное, что я начал придумывать сюжет. Захотелось написать, с одной стороны, шоу, посвящённое Пиаф и французскому кабаре, с другой — своё собственное шоу, со своими песнями. В результате родился мюзикл.

— Даже всезнайка-Интернет ничего не рассказывает о вашем мюзикле (об авторе, впрочем, тоже). Так о чём «Се ля ви»? Ведь это же не мюзикл об Эдит Пиаф?

— Доминик и Фатиге, героини мюзикла, образно говоря, «конкурентки» Пиаф. 1950-е, Париж. Они работают в третьеразрядном кабаре и по настоянию босса вынуждены исполнять песни Пиаф. Репертуар Пиаф — это здорово! Но таким образом они обречены оставаться в тени великого символа. А им хочется обрести собственное «я»… Мюзикл — о мечтах. Тех, которые сбываются, и тех, что остаются мечтами. О любви. О кабаре и ночной жизни артиста. О силе, которая нужна, чтобы добиться если не успеха, то самоуважения.

— Когда вы создавали музыкальные характеристики своих героинь, были ли у них прототипы?

— Конкретных не было. Но пока я сочинял мюзикл, и ещё до того, как сел за него, я слушал очень много песен французского кабаре — от Мистангет и Шевалье до Азнавура и Пиаф. Нырнул полностью в это море и там долго купался, пока этот стиль не стал мне родным. Заметил много интересных особенностей песен французского кабаре. Например, нередко одна часть песни идёт в мажоре, а вторая — в миноре. Или наоборот. Такие сладкие, неожиданные изменения эмоций, настроения и характеризуют этот стиль. Иногда я использовал этот эффект, например — в номере «И пусть весь мир сойдёт с ума». Ещё один момент, характерный для французского шансона, — пение закрытым ртом (по-английски «hum»). У меня и этот приём использован…

— Прошлое в современной интерпретации… Модное сегодня слово «винтаж» проникло в музыку, искусство фотографии, интерьеры домов, моду. Похоже, и в ваш мюзикл. Тема ретро для вас — ностальгия по романтическому прошлому?

— Нет, это не было преднамеренной целью. Случайный «плюс» от того, что действие пьесы происходит в 1950-м. Тем не менее это даёт спектаклю и персонажам некую милую наивность по сравнению с современной иронией и хваткостью мира. Может, действительно, ностальгия по более простой эпохе, ясным отношениям тоже влияла и нашла отражение в создании шоу. Но не это главное. Главное было написать историю сильной дружбы двух женщин. Каждая для другой — семья, мир. Всё!

— У мюзикла «Се ля ви» уже длинная сценическая судьба. Не припомните ли случая, когда Театр повлиял на Жизнь? Или наоборот?

— Перед чикагской премьерой мы сделали пробу спектакля в городе Сент-Джозеф в штате Мичиган (у нас это называется «out-of-town tryout» — так часто делают, чтобы опробовать шоу на зрителях, а потом сделать необходимые уточнения в постановке). Сент-Джозеф — милый городок на берегу залива озера Мичиган. Мы играли там спектакль два уик-энда.

В первый уик-энд среди зрителей был очень старый доктор. Он пришёл за целый час до занавеса. И на всё жаловался, всё ему что-то мешало. Я несколько раз сам к нему подходил и пытался успокоить. Зато после спектакля он вышел прямо на сцену, пожал нам руки, сказал, сколько удовольствия он получил. На следующее воскресенье он снова был среди зрителей! И даже пригласил нас всех к себе домой сразу после спектакля (увы, надо было вернуться в Чикаго).

Но это ещё не всё. Несколько недель спустя я получил письмо от доктора. Он опять выразил огромное удовольствие от постановки, ещё раз пригласил к себе. А самое смешное… Он был страшно недоволен беретом, который я носил во время шоу (я ведь ещё и играл в спектакле). Чтобы исправить эту «ошибку», он положил в конверт… деньги. сто долларов! Круто. На следующий день я съездил в магазин, который славится шляпами, и купил себе самый красивый берет. И даже немного денег осталось на ужин! Спасибо вам, доктор Грэм.

— Чего ждёте от первой российской постановки «Се ля ви»?

— Хита! Тот же текст, те же песни. Но театр — не кино. Нельзя напечатать одинаковые копии, как на принтере. Каждый театр — новая постановка. Так и должно быть! Тем более что на этот раз место действия — кабаре, искусство которого основано на идее интерпретации и вечной изменчивости. К счастью, я уже много лет знаю режиссёра Кирилла Стрежнева и его фантастический талант и огромное воображение. Я уверен: он создаст приятные сюрпризы даже для автора.

— Грегори, вы ведь уже бывали в России. В частности, когда в начале 1990-х на Урале поставили ваш мюзикл «Три мушкетёра». Значит, Россия чем-то вам интересна? Нет ли хотя бы в отдалённых планах мюзикла с российским сюжетом и российскими персонажами?

— На этот вопрос я могу отвечать целыми книгами. Но отвечу коротко. Почему Россия мне интересна? Только два слова: русская душа. Шоу на русскую тему? Может быть. Я уже три мюзикла написал на парижские сюжеты: «Три мушкетёра», «Гостиница любви» (по пьесе Федо) и «Се ля ви». А недавно предложил своему соавтору написать мюзикл по какой-нибудь русской сказке. Для разнообразия. Самое главное — сюжет, зерно. Если какая-нибудь русская сказка или история заинтересует меня, тогда — поехали!..