Обыкновенные чудеса Свердловской музкомедии
Один из лучших музыкальных театров России Свердловский театр музыкальной комедии в Екатеринбурге отпраздновал свое 80-летие «Юбилейной октавой» – восьмидневным фестивалем спектаклей, концертов и вечеров воспоминаний
Фестивальные спектакли дали больше ответов, но все же поставили и немало вопросов о «невыносимой легкости бытия» легкого жанра. Главный из них – об отношении к оперетте. Достаточно было побывать на «Герцогине из Чикаго» Кальмана – спектакле 2012 года, созданном американской командой во главе с режиссером Майклом Унгером, – а на следующий день увидеть мюзиклы в постановке главного режиссера театра Кирилла Стрежнева, чтобы понять: «старый» жанр находится на положении падчерицы.
Неудивительно, что именно «Герцогиню из Чикаго» выбрали для дискуссионности краеугольного вопроса, ведь в центре интриги здесь – обедневшее венгерское княжество, которое с легкостью может купить Мэри Ллойд, амбициозная и самоуверенная дочурка чикагского миллиардера. Кальман, оказавшийся в Америке, не мог не почувствовать экспансии зарождающегося жанра мюзикла и, обладая интуицией, предложил в музыке своей «американской» оперетты синтез новых ритмов с ритмом благородного (old fashion) чардаша. Может быть, этим спектаклем нам намекнули, что и в свердловском театре ждут опуса нашего современника, в котором старомодность зазвучала бы в новых бодрых ритмах?
В «Герцогине из Чикаго» все как будто сделано по законам жанра, как будто чинно и как будто респектабельно, но откуда «душок»? Откуда развязность манер у исполнительницы заглавной партии Светланы Кадочниковой при ее роскошном вокале? Откуда такая тяжелая походка и неповоротливый танец? Этого и близко нет в музыке, где столько энергии и задора! Как всегда элегантен в своем эпикурейском нахальстве был Игорь Ладейщиков в роли личного секретаря Мэри Ллойд; изумительный «фефект фикции» придала принцессе Морении Розмари Сонюшке очень перспективная актриса с теплым и пластичным голосом Анастасия Сутягина; слегка штампованно забавляли характерным комизмом министры-близнецы – маркиз Перолин и граф Боясович в воплощениях Сергея Вяткина и Владимира Алексеева. Но чувствовалось, что все они «выплывали, как могли», пользуясь своими ресурсами, – не было над ними единой воли заинтересованного главного режиссера, который по каким-то причинам невзлюбил оперетту, предпочтя ей более состоятельный мюзикл. Но кто сказал, что оперетта – музейный жанр?!.. Просто он требует сегодня особого подхода, тонкой работы ума, эрудиции и острой интуиции, чтобы сохранять актуальность. Однако, как говорят, в планах Кирилла Стрежнева – «Летучая мышь» Штрауса: вот где произойдет его объяснение с нелюбимым жанром.
Каким контрастом смотрелись две постановки самого Кирилла Стрежнева – «Скрипач на крыше» и «Белая гвардия». Сплоченные ансамбли, рельефные сольные работы, точный подбор солистов, которые создавали художественное целое, а не формально заполняли пространство театра. «Скрипач» начался с хора с лейтмотивом «Традиции», в котором солисты и хор пели не столько о силе национальных традиций, сколько о мощной силе традиций в своем любимом театре, которые очень напомнили лучшие ансамблевые традиции МХАТа. Тут что ни роль, то восторг и слезы счастья: и Тевье Анатолия Бродского, и Голда Светланы Кочановой, и их дочери, три восхитительных сестры – Цейтл (Светлана Бережная), Годл (Анастасия Сутягина), Хава (Мария Виненкова).
Мхатовские традиции прозвучали и в «Белой гвардии», по своей синтетической структуре приближающейся к опере, в которой Владимир Кобекин из разного мелодического «сора» создал красочное лоскутное одеяло, согревшее как непредвзятого любителя, так и взыскательного знатока искренностью своих намерений и обескураживающей простотой китчевых песенно-симфонических мотивов. Здесь в центре внимания оказалась сиятельная Светлана Кочанова в роли Елены Тальберг – актриса редкого и незаменимого дарования. Она три вечера подряд выходила в разных воплощениях – Голды, Жены волшебника и Елены Тальберг, изумляя своей износостойкостью, что, вероятно, тоже является частью традиций этого театра. В ее магнетической миловидности и уютности, напомнившей всенародную любимицу Ларису Удовиченко, каждый мог увидеть и услышать что-то свое, близкое, понятное и нужное только ему.
«Обыкновенное чудо» в постановке Дмитрия Белова оставило больше вопросов, чем ответов, поразив нарочитой фантазийностью сценографии (художник-постановщик – Юрий Хариков) и костюмов, которые неплохо резонировали шварцевской условности. Да – чудо обыкновенное, повседневное, но чувства стиля еще никто не отменял. И ядерно-гротесковые, маскарадные «шкуры» героев слабо сочетались с банальностью и неинтересностью произносимых текстов, пикантности в речевых характеристиках очень не хватало. Возможно, сказалась какая-то усталость. Ритм спектакля постоянно провисал в неоправданных приостановках действия. Да и отражений знаменитого фильма Марка Захарова было многовато, включая копирование неповторимой интонации легендарного Евгения Леонова в образе короля в исполнении Александра Копылова. Но как театральный эксперимент «Обыкновенное чудо» не мог не вызвать положительных эмоций в ожидании очередных чудес, которые в этом театре, где сохраняется еще так много настоящего, подлинно театрального, творческого, антикоммерческого, возможны как ни в каком другом, даже самом оперном.
