Звездный дождь из секретного оружия
У театров оперетты или музыкальной комедии, как и у всех прочих, бывают периоды подъемов и спадов. В разное время на вершине оказываются то одни, то другие, вчерашние аутсайдеры вдруг становятся лидерами, и наоборот. Но есть театр, который, кажется, всегда был в числе лидеров. Раньше, в легендарную эпоху Владимира Курочкина, в жанре оперетты, затем, в продолжающуюся вот уже более четверти века эпоху Кирилла Стрежнева, – мюзикла. С другой стороны, оперетта тоже не исчезает с афиш Свердловской музкомедии, пусть и оттесненная на второй план.
Впрочем, в открывшем «юбилейную октаву» гала-представлении «Секретное оружие, или Однажды в Свердловске», посвященном истории рождения и становления театра, фрагменты из оперетт занимали весомое место, демонстрируя несомненный потенциал труппы в этом жанре, но одновременно и дефицит хороших голосов. Единственный опереточный спектакль, включенный в программу «октавы», «Герцогиня из Чикаго» Кальмана, продемонстрировал ровно то же самое. Да еще и постановке американца Майкла Унгера заметно недоставало искрометности, ощущения жанра и ненатужного юмора (что можно сказать также и о русском тексте Аркадия Застырца). Тем не менее общий уровень спектакля вполне вписывался в «санитарные нормы», и когда в кулуарах и на круглом столе многие называли его слабым, это все же надо было воспринимать с поправкой на завышенные ожидания, с каковыми подходят к работам лидеров...
Что касается мюзикла, то еще во времена Курочкина свердловчане были в числе первопроходцев этого нового для нас тогда вида музыкального театра. И именно в таком качестве (а не как сферу шоу-бизнеса) его и разрабатывает Кирилл Стрежнев. В Екатеринбурге и поныне с ностальгией вспоминают дилогию А. Затина – В. Семеновского «Беспечный гражданин» и «Кошмарные сновидения Херсонской губернии» (в конце 80-х с триумфом показанную на гастролях в Москве), с которой по существу и началась в театре эпоха Стрежнева. Это – уже классика. Но и сегодняшний день по-прежнему определяют в первую очередь именно его постановки, хотя нельзя сказать, чтобы Стрежнев был «собакой на сене» и «не пущал» других режиссеров. Даже на его исконной территории мюзикла (не говоря уже об оперетте) здесь периодически подвизаются такие заметные фигуры, как Дмитрий Белов и Нина Чусова. Вот и в афише нынешней «юбилейной октавы» присутствовало «Обыкновенное чудо» того же Белова – последняя премьера театра. Этот спектакль вызвал полярные оценки у критического сообщества: кто-то склонен считать его чуть ли не шедевром, а кто-то, напротив, откровенной неудачей. Истина же скорее всего находится где-то посередине.
Слабость екатеринбургского «Чуда» есть как бы прямое следствие его силы, заключающейся прежде всего в сценографии Юрия Харикова. Как не раз уже случалось прежде, работа этого яркого и самодостаточного театрального мастера подмяла под себя все и вся. Режиссура же оказалась на удивление невнятной, а соответственно, и о сколько-нибудь серьезных актерских удачах – при такой-то труппе! – говорить здесь довольно сложно (по-настоящему запоминается разве только работа юной Юлии Дякиной – Принцессы). Понятно, что сделал художник, сотворивший на сцене свой собственный, сюрреалистический мир в кричаще-яркой цветовой гамме дизайна и костюмов (как всегда у Харикова напоминающих птичье оперение). Вдохнуть жизнь в этот мир режиссеру не слишком-то удалось, да и в целом его намерения во многом так и остались загадкой. И уж совсем непонятно, для чего понадобилось поручать Александру Пантыкину сделать аранжировку совершенной в своем роде партитуры Геннадия Гладкова? Тем более что одной лишь аранжировкой Пантыкин не ограничился, использовав также и какие-то фрагменты других сочинений Гладкова, оказавшиеся здесь вполне чужеродными, да еще и своевольно распорядившись теми или иными вокальными номерами... Если целью при этом было (как считает один уважаемый коллега) подальше уйти от ассоциаций с киношедевром Захарова–Гладкова, то ее вряд ли можно считать достигнутой. Да и не лучше ли тогда уж было бы Пантыкину просто создать свою собственную оригинальную партитуру, оставив в покое и музыку Гладкова, и тексты Юлия Кима?
Конечно, не каждый театр может похвастаться тем, что имеет своего «придворного» композитора – да еще такого интересного, как Пантыкин. В афишу «октавы» были включены и два вполне оригинальных его сочинения. С одним из них – «Чирик Кердык ку-ку» (по пьесе Н. Коляды «Баба Шанель») – автору этих строк познакомиться не удалось: спектакль шел на Малой сцене театра параллельно с «Герцогиней из Чикаго», а пропустить единственное в фестивальной афише представление классической оперетты казалось неправильным. Впрочем, если судить по отзывам посетивших его коллег, равно как и по самокритичным высказываниям Кирилла Стрежнева, спектакль не слишком-то задался, так что и жалеть особенно не о чем. Другой пантыкинский опус – «Мертвые души» – знаком Москве по одной из «Золотых Масок», где взял сразу несколько наград. Надо заметить, в родных стенах спектакль производит более цельное впечатление. И новый исполнитель роли Чичикова, Евгений Толстов, очень удачно в него вписался.
Безусловно, «Мертвые души» – серьезное достижение и композитора, и театра. Здесь есть потрясающие по силе музыкальные эпизоды – прежде всего оркестровые и хоровые. А вот вокальные партии, написанные преимущественно языком попсы не самого высокого разбора, зачастую снижают общее впечатление. В либретто Константина Рубинского нагорожено много всякого-разного, что не слишком-то вяжется с гоголевским миром, а реминисценции из других творений автора «Ревизора» не всегда убедительны (например, введение фигуры Хлестакова). Тем не менее, при всех недостатках сочинения, спектакль, поставленный Стрежневым, получился ярким и интересным. А как работает в нем вся труппа, как играет оркестр под управлением Бориса Нодельмана и поет хор (хормейстер Светлана Асуева)!
Кстати, уж чего-чего, а такого хора действительно нет ни в одном театре аналогичного профиля, включая Москву с Питером, да и оркестр несильно им уступит. В этом еще больше убедила «Белая гвардия» Владимира Кобекина, по поводу которой в кулуарах долго обсуждали, мюзикл ли это или все-таки скорее опера? И в пользу последнего говорили именно оркестровые и хоровые эпизоды...
На самом деле в этом случае правильнее говорить об еще одном сочинении на стыке различных жанров, каковых немало появилось у нас за последние годы. Здесь и правда много от оперы, и гораздо меньше от мюзикла. Только для оперы в «Белой гвардии» недостаточно развиты вокальные партии и слишком много разговорных диалогов, а для мюзикла не хватает «ударных» номеров и жесткого ритмического каркаса. Главное, однако, в том, что речь идет о высокоталантливом произведении и весьма интересном спектакле, поставленном опять же Стрежневым. Недостатки которого, так же как и в «Мертвых душах», коренятся прежде всего в либретто. Но если там Константину Рубинскому все же удалось создать какую-то свою, отличную от Гоголя, целостность (как к ней ни относись), то Аркадий Застырец, похоже, так и застрял между иллюстрациями к Булгакову и не вполне внятной собственной версией, результатом чего стала очевидная драматургическая рыхлость...
Вроде бы Застырец – человек не только одаренный, но и достаточно опытный. И как при всем при этом можно было проигнорировать или скомкать до предела наиболее сильные страницы булгаковского романа – такие, например, как взятие Киева петлюровцами или спасение Юлией Алексея Турбина? Как можно было свести их отношения к полукомическим ревнивым перебранкам (у Булгакова отсутствующим), а саму Юлию превратить в этакую «роковую» женщину (впрочем, Татьяна Мокроусова весьма эффектна в этой роли)? Вопросы можно множить. Соответственно, и композитор получал возможность проявить свой выдающийся талант лишь временами, а режиссеру приходилось собственными силами и средствами заполнять драматургические лакуны. И только во второй части спектакля все более или менее срослось. Настоящие же исполнительские удачи связаны в первую очередь с образами Елены (Светлана Кочанова), Шервинского (Игорь Ладейщиков), да еще Николки (Леонид Забоев).
И «Мертвые души», и «Белая гвардия» – мировые премьеры, сочинения, созданные по заказу театра и в тесном сотрудничестве с ним. «Скрипач на крыше» – признанная классика мюзикла. Но именно эта работа стала едва ли не главной вершиной, которую покорили Стрежнев со своей труппой на нынешнем этапе развития.
От кого-то из коллег, видевших спектакль ранее, довелось услышать, что это, дескать, тяжеловесно и затянуто. Выйдя из зала после первого акта, автор этих строк с изумлением обнаружил, что продолжался он почти два часа: все шло буквально на одном дыхании.
«Скрипач на крыше» – быть может, идеальный пример постановки мюзикла, где есть не только слаженный и превосходно функционирующий ансамбль, но и блистательно разработана каждая отдельная роль, вплоть до самых небольших. Владение жанром прекрасно сочетается в спектакле с лучшими достижениями отечественного психологического театра. Здесь есть масштаб целого и внимание к деталям. Сохранив неизменной драматургическую первооснову, режиссер вместе с тем привнес и ненавязчивые современные акценты. И дело не только в актуальной теме традиций и канонов, каковые нельзя разрушать, но нельзя и слепо держаться за них вопреки движению и развитию жизни. Тевье (мощная и многоплановая работа Анатолия Бродского) постоянно вынужден решать эту дилемму, и мы воочию наблюдаем процессы, происходящие в его душе и преисполненные подлинного драматизма, а подчас и трагизма. Но в спектакле очень важен и Урядник (Павел Дралов): с этим образом связана наиактуальнейшая тема личной ответственности за выполнение преступных приказов...
Об открывшем «юбилейную октаву» гала-представлении «Однажды в Свердловске» выше уже было сказано. Здесь театр представил практически всю свою трупу, находящуюся в превосходной форме. К тому же, действо было интересно, с фантазией придумано Аркадием Застырцом и Кириллом Стрежневым, и зачин вышел очень удачным. Не менее ярким оказался заключительный аккорд фестиваля, получивший название «Звездный дождь над Екатеринбургом». На четыре часа сцена театра была безраздельно предоставлена гостям. От хозяев представительствовали оркестр, хор да балет, плюс несколько артистов труппы в качестве ведущих. Казалось бы, вот где ничего предсказать (тем более – срежиссировать) невозможно. Тем не менее не самых приятных сюрпризов, не совсем удачных номеров на протяжении всей огромной программы было раз-два и обчелся. А вот хороших, отличных, даже просто блистательных – столько, что все и не перечислить. Это и неувядающая Наталья Гайда со своими минскими партнерами, Катажина Мацкевич и Светлана Лугова из Санкт-Петербургской музкомедии, тройка из Московской оперетты – Александр Каминский, Павел Иванов и Иван Викулов, Наталья Петрожицкая с Арсеном Согомоняном из Музыкального театра имени К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко, Любовь Мурзина с Максимом Сердюковым из Ростова, Юлия Сивкова и Алексей Парфенов из Пятигорска, отличный тенор из Баку Фарид Алиев... Были здесь и гости из Украины, Чехии, Польши, Румынии (жаль, венгры по каким-то непонятным причинам так и не доехали)...
А ведь в рамках «октавы» состоялись еще и такие запоминающиеся мероприятия, как вечер актерских воспоминаний (проходивший, заметим, среди бела дня) «Это было недавно», программа «Автора! Автора!» с участием множества известных композиторов и драматургов, Круглый стол практиков и теоретиков «Невыносимая легкость бытия легкого жанра»... В эти же дни торжественно открылась мемориальная доска Владимиру Курочкину...
Даже и не припомнить, чтобы какой-либо еще из отечественных музыкальных театров отмечал свой юбилей с подобной событийной насыщенностью и без малейшей официозности. Это заслуга и директора Михаила Сафронова, в очередной раз продемонстрировавшего свои блестящие организаторские качества, и главного режиссера Кирилла Стрежнева, и Елены Обыденновой – завлита и одного из идеологов не только «октавы», но и всей творческой деятельности театра. А последний, между тем, живет уже новыми проектами. Какие-то из них станут яркими и убедительными победами, какие-то просто очередными вехами на пути, но в одном можно быть уверенным твердо: неинтересно в этих стенах быть просто не может.
