Верность танцу
В Свердловском театре музыкальной комедии отметили Юбилей-Рекорд! Удивительный пример любви к Искусству и верности родному Театральному дому показала Нина Сергеевна Стрельцова, любимый и уважаемый всем театром ассистент балетмейстера. Она работает в Музкомедии ровно 60 лет! Труппа стоя приветствовала Нину Сергеевну, когда генеральный директор Михаил Сафронов вручал ей ценнейшую награду театра - премию имени н.а. РФ Анатолия Маренича. За двадцать лет существования премии статуэтку получили только 14 «избранных», Нина Сергеевна стала пятнадцатым лауреатом. И, безусловно, чемпионкой Музкомедии по продолжительности творческой деятельности.
Нина Сергеевна, шестьдесят лет Вашей жизни посвящены нашему Театру музыкальной комедии. Но родом Вы не из Свердловска…
Да, на самом деле я появилась на свет в Ленинграде, в роддоме на углу Сенной площади и переулка Демидова. Принесли меня домой, на Казанскую улицу, и назвали Ниной… А в Свердловск меня привела профессия.
А к профессии Вас что привело? Когда Вы начали интересоваться искусством?
Мой отец до войны работал в технических цехах Мариинского (тогда – Театра оперы и балета имени Кирова). Я часто смотрела из артистической ложи утренние спектакли. Помню оперу «Сказка о царе Салтане», хорошо помню «Лебединое озеро» и его финал: Константин Сергеев «стрелял» в Галину Уланову из арбалета. Несмотря на то, что я тогда не всё понимала в сюжетах, в памяти осталось много картин из спектаклей. Так что я с самого детства была отравлена театром.
Какие светлые воспоминания! Несмотря на то, что Ваши детские годы совпали с блокадой…
Да, я даже в школу пошла во время войны. Не в первый год, конечно. В 1941-м никто не учился – город окружили немцы, встал транспорт, не было тепла в домах. Скоро начались трудности с едой, а потом стали выдавать крошечные карточки, которые так быстро заканчивались. Девятьсот дней холода, голода и бомбёжек. Но мы с мамой выжили, вдвоём – никого у нас не было, отец погиб на ленинградском фронте.
Первоклассницей я стала в 1942-м. Мы учились в средней женской школе на Исаакиевской площади – до сих пор помню, как сижу в классе, занимаюсь и на Исаакий смотрю! В школу я бегала через Сенатскую площадь и через Александровский сад, который был в те годы засажен грядками. А Медный всадник был полностью заколочен досками – зимой эта огромная конструкция превращался в замечательную горку. И мы катались на санках – от головы Петра и до хвоста змеи!
Трудности войны нисколько не охладили Вашу страсть к искусству?
Во время войны мы переехали на Галерную улицу, и у нового адреса было очень важное для меня достоинство: оттуда очень быстро можно добраться до Мариинки. Мы с подружкой Мариной этим пользовались и не пропускали ни одного балета! Я была настоящей фанаткой, у меня есть множество открыток с моими кумирами и даже автографы Улановой, Дудинской, Сергеева…
Вы настолько «заразились» балетом у своих кумиров, что сами решили стать балериной?
Честно говоря, сама не знаю, когда и как решила стать балериной! После войны я записалась в хореографический кружок при Дворце пионеров. Были и другие секции, клубы – но не стихи же мне было читать! Я занималась во Дворце пионеров недолго – но достаточно, чтобы подготовиться к поступлению в хореографическую студию при Дворце культуры им. Горького. Заниматься там было непросто: и классика, и историко-бытовой танец, и характерный. Мы работали по программе Вагановского училища – ведь все наши педагоги были оттуда. Студия и её воспитанники очень ценились среди профессионалов: на нас в своё время «тренировался» Юрий Григорович, ныне – народный артист СССР. Он поставил для студии балеты «Аистёнок» на музыку Клебанова и «Семеро братьев» на музыку Варламова. Мы были загружены «по полной программе», и при этом надо было не отставать и в школе – а училась я всегда хорошо. Ради этого приходилось читать в трамвае учебники по дороге на балет и обратно…
Когда пришло время определяться с местом работы? Как Вы выбрали «свой» театр?
Вышло так, что не я выбрала театр, а наоборот. В последний год моего обучения в хореографической студии, в 1952 году, в Петербург на гастроли приехала Свердловская музкомедия. Балетмейстером в театре, помимо знаменитого Александра Поличкина, был Яков Романовский. Во время гастролей он не терял даром времени и искал «кадры» для балета. Ведь в Свердловске не было (и до сих пор нет) хореографического училища – набирать танцовщиков было просто негде. Так, в поисках балерин, Романовский оказался на уроке в нашей студии. После отсмотренного класса он пригласил меня и мою подругу Марину Зеленскую в театр. Прежде чем соглашаться, мы отправились «на разведку» – смотреть гастрольные спектакли. Видели «Прекрасную Елену» (на этот спектакль народ валом валил!), «Табачного капитана», «Марийкино счастье»… Спектакли понравились, мы поняли, что в этом театре есть что танцевать – и отправились в отдел кадров. Там нас приняла мама солистки балета Ирины Цыбиной – это была очень колоритная дама с сигарой: в ней было что-то от Фаины Раневской!
Помните, когда впервые вышли на сцену Свердловского театра?
В Петербурге, во время тех самых гастролей! Театр был в городе целый месяц, и мы успели ввестись в два спектакля – «Табачный капитан» и «Майская ночь». Переехав в Свердловск, стали осваивать остальной репертуар: вышли в музыкальной комедии «Лев Гурыч Синичкин», в «Голубом гусаре», «Дочери фельдмаршала», «Прекрасной Елене», в спектакле «Сюркуф». Хореографом «Сюркуфа» был тот самый Романовский, который нашёл нас с Мариной, – шикарный балетмейстер, очень трудно ставил, у нас все ноги в синяках были!
Кстати, о хореографии. Насколько отличается работа в балете в Ваше время и теперь? Как Вам работалось?
Раньше балетные артисты Музкомедии много танцевали на пуантах! Хотя не все умели, не все могли. А я как раз была из «пальцевых» танцовщиц, считалась «классичкой», многие соло на пуантах протанцевала. Мне даже три пары «пальцев» выдавали на месяц – хотя положено было только две. «Специализировалась» я в основном на адажио и вальсах. Роскошное адажио из «Камарго» я даже танцевала в филиале Большого театра во время наших гастролей в Москве. Но пуанты иногда приходилось менять на каблуки: мы танцевали исторические танцы, характерные, народные. Например, испанский танец в «Марице», украинские пляски – в «Свадьбе в Малиновке». А в спектакле «Чёрная берёза» я танцевала в немецком кабачке великолепное танго с двумя партнёрами – в финале номера я доставала заранее приготовленных несколько спичек и зажигала их о каблуки моих туфель. Очень эффектный номер был!
Какие только хореографы не приезжали в театр в мои годы! Например, «Стрекозу» и «Кето и Коте» приезжали ставить грузины – чтобы всё было «по-настоящему»! А спектакль «Мисс Полония» ставил хореограф из Чехословакии – специально ради этого спектакля мы учились позировать и двигаться, как настоящие манекенщицы. Для нас создавали полноценные одноактные балеты, многие танцы ставили на конкретных солистов – и хореография была... настоящая.
И ещё – балетные всегда были очень хорошо одеты на сцене! Художником по костюмам у нас была москвичка Елена Кривинская. Многое она моделировала на моей фигуре – вызывала в цех и подгоняла «по мне» будущие костюмы, сочиняла их на мне. Я была худенькой, и мои пропорции считались идеальными.
У Вас действительно были великолепные данные. И вдобавок – ленинградская школа танца. Неужели Вас не пытались переманить в другие театры?
Ещё как пытались! Меня звали и в нашу оперу, и в Музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко, и в московскую оперетту. Но мне и здесь хорошо было, не могла пожаловаться на недостаток работы, профессионально меня всё устраивало. К тому же, я была фанатом своего дела. Я за всю жизнь не пропустила ни одного балетного класса. Я очень любила заниматься – прыгать, вращаться, репетировать поддержки… И ещё мне очень везло с партнёрами, мне всегда «доставались» прекрасные танцовщики: Владимир Максимов, Сергей Макаров, Евгений Осолодков, Виктор Бош, Юрий Кудрявцев…
Неудивительно, что со временем Вы, с таким опытом, переквалифицировались в педагога. Как это произошло?
Я даже не думала о преподавании. Но случилось так, что в конце 73-го года балет остался без репетитора – вести утренние классы стало некому. Худсовет утвердил меня. Два года я не только танцевала, но вела уроки и сверки, составляла расписание, придумывала комбинации для классов, готовилась заранее, читала книги: ведь вся балетная литература из книжного магазина на Невском – у меня на полках.
А ассистентом балетмейстера давно стали?
В нынешней должности я работаю с 1974 года. В мои обязанности входит разучивать хореографию спектаклей с артистами хора и солистами, проводить сверки перед спектаклями, вводить на роли новых артистов. Раньше хор танцевал ещё очень мало, да и у актёров тоже было не так много танцевальных номеров, как сейчас. Но главный режиссёр нашего Театра Владимир Курочкин понял, что хореографию номеров надо «поднимать»: начиная со спектакля «Чёрный дракон» танцев стало ощутимо больше. На смену Курочкину пришёл нынешний главный режиссёр Кирилл Стрежнев, у которого на сцене всё должно жить, а значит – двигаться. Так мы и танцуем: от «Беспечного гражданина» до «Мёртвых душ». Никогда у артистов хора и солистов не было столько танцев! Наш хор не зря называют самым танцующим – это действительно так. Хореографии не только стало больше – она стала разнообразнее и технически сложнее.
Как же Вы всё запоминаете? Ведь Вам нужно знать движения каждого солиста и каждого артиста хора!
Всё учу, всё стараюсь запомнить «ногами». Пластический рисунок не объяснить на словах, его нужно показать. Я танцую за спиной у каждого хореографа на постановочных репетициях, потому что знаю: после премьеры он уедет, а мне нужно будет работать с артистами, отвечать за качество их танца и сохранять хореографию спектакля в подобающем виде. А ещё – я всё записываю. Для каждого спектакля у меня есть отдельная папка – с пьесой и записями движений. Использую и рисунки, и схемы, и, конечно же, балетные термины.
Но ведь сейчас в спектаклях много современной хореографии, не привычной для классической балерины. Как Вы себя в такой хореографии ощущаете?
Есть ошибки, не всё всегда получается. К счастью, в работе над спектаклями, где много современного танца, мне помогает Эдуард Садыков, один из педагогов-репетиторов балета.
Как бы Вы оценили «танцевальный» уровень Ваших подопечных?
Все наши актёры прекрасно справляются с танцами и отвечают всем требованиям спектакля.
Вы всё о работе, о работе… А как проводите свободное время? Как любите отдыхать?
Раньше я очень много ездила за границу: была в Болгарии, ГДР, Югославии, Румынии, Венгрии, Чехословакии… Сейчас я уже разучилась отдыхать. Но иногда во вторник устраиваю себе «день Ашана»! Дома слушаю радио, люблю читать газеты, смотрю телевизор: «Что? Где? Когда?», концерты Жванецкого, все передачи канала «Культура».
В чём секрет Вашей прекрасной формы?
Ничего сложного – надо много двигаться и не есть на ночь.
В начале сезона Вам вручили наш внутритеатральный «Оскар» – премию имени Анатолия Маренича. Как Вы относитесь к этой награде?
Замечательно, что в Театре есть такая премия! И хорошо, что её вручают редко, не награждают кого попало. Марэ действительно достоит того, чтобы награду назвали именно его именем.
Как за 60 лет работы в одном-единственном театре не устать от него?
Знаете, когда я снова и снова слышу об этих «шестидесяти годах», мне кажется, что это не со мной происходит, что это не обо мне! Как «выжить» в театре? Я неконфликтный человек – а это очень ценное качество. В нашем деле нужны доброжелательность, дисциплина, добросовестное отношение к работе, ответственность. Как не устать от театра? Лучшие средства – это музыка и общение с хорошими людьми. Я так долго «в строю» ещё и благодаря терпению и любви. Любви к танцу.
