Все, что было не со мной, помню!
Все, что было не со мной, помню!..
А. Пантыкин. "Храни меня, любимая"
Свердловский театр музыкальной комедии.
Дирижер Борис Нодельман,
режиссер Кирилл Стрежнев,
художник Игорь Гриневич.
Не самая лучшая песня. А строчка - хорошая. Она всплывает после музыкальной притчи в 2-х частях "Храни меня, любимая", придуманной этой весной в Свердловской музкомедии в честь "юбилея Великой Победы". Уже из программки очевидно, что придумывалось "вместе и по ходу": авторами либретто стали все создатели спектакля - композитор Александр Пантыкин с намертво припечатанным лейблом дедушки уральского рока (у него даже е-mail Granddaddy); режиссер Кирилл Стрежнев, широко известный в театральных кругах, молодой челябинский поэт Константин Рубинский и завлит Лена Обыденнова.
Первое, что сделала эта компания, - заполнила большую, ярко освещенную, с белыми ступеньками сцену академического театра (художник-постановщик Игорь Гриневич) огромным количеством мальчишек. Легких, быстрых, с чудными живыми лицами, широкими улыбками, звонкими певучими голосами (хормейстер - Светлана Асуева). Девочки на сцене тоже случаются, но главный образ спектакля - мальчишки. Одетые Еленой Принц в светлые стильные (и для довоенного, и для нашего времени) широкобрючные костюмы или простые гимнастерки, артисты хора и балета неразделимы и неразличимы, да и солистов здесь как будто нет, просто сегодня эти, завтра - другие расскажут о том... что было не с ними. Из этой задачи - я бы сказала, повышенной эстетической сложности - и вырастает основная интонация спектакля. В фокусе - не столько история четырех братьев, сколько то, как она "вспоминается" мальчишками сегодня - авторами, актерами, героями. (Ведь дело не в физическом возрасте, дело в "природе чувств" по отношению к тому событию, которое имело место в нашей стране 60 лет назад).
А история соткана из расхожих - прочитанных, увиденных, услышанных когда-то - сюжетов про Великую Отечественную. Веселые братья-музыканты уходят на войну, где ласковый Даня (Владимир Фомин) погибает сразу, шустрый Ромка (Роман Аптекарь) успевает стать радистом, обаятельный Алешка (Александр Копылов) влюбиться в нежную медсестру Людмилу (Светлана Бережная), не всегда уверенный Павлик (Александр Мезюха)... в общем, не возвращается ни один. Погибает и любимый командир Виктор (Владимир Смолин), бывший солист балета Большого театра с неудавшейся из-за травмы карьерой, погибает в тот момент, когда сбежавшая было до войны обольстительная красотка-жена Эльвира (Светлана Кочанова) находит его невероятным образом на передовой и они кружатся в вальсе обрушившегося лавиной счастья. Есть здесь, конечно, и идеологически озабоченный, "настоящий (презирающий музыкантов) мужчина" Гоша (Евгений Толстов), который в решающую минуту закатывает истерику и подставляет Алешку под пулю, и сыны полка Ванька (Костя Кокорин) и Венька (Женя Гузенко), которых братья успевают научить игре на гитаре и скрипке. И еще здесь есть мама.
Мама тоже, конечно, особенная, "из книжки". Ребята так никогда и не узнают, что братья они только по маме - акушерке, усыновляющей всех роддомовских отказников, но это и неважно. Важно, что самая красивая музыкальная тема ("Храни меня, любимая...") - обращение не к девушке. Главная "любимая" здесь, несомненно, мама (Нина Шамбер) - улыбчивая, полноватая, с мягким, теплым голосом, не всегда способная ловко ответить своим выросшим острякам ("Скажи-ка, мама, ведь недаром?"). Дом - это мама, с закипающим чайником, пирогами, большими добрыми руками. Сюда и возвращаются, сменив гимнастерку на светлый костюм, убитые мальчики ("Время остановится, ангелы расплачутся..."). А девочки, тоненькие, в легких белых платьях, что провожают их в начале, а в финале встречают пустой вагон, - здесь прежде всего неслучившиеся мамы: гладят черные мячи на своих пустых животах и баюкают букеты, которые некому вручить.
Самое страшное для "вспоминающих" войну мальчишек - пафос открытых эмоций. Эмоций в спектакле предостаточно, но они все светлые, веселые, а драматизм возникает на стыке того, что происходит на сцене, и нашего, зрителей, знания, что такое эта война. Они же знают, что мы знаем, каково было матери провожать сыновей, а девчонкам любимых на фронт ("Ах, куда же вы, мальчики?"), и потому сцена проводов решена едва ли не нарочито легко и быстро, как будто рассказчик смущается - ведь и так понятно. Но огромный черно-белый портрет Сталина, медленно проплывающий снизу вверх позади этого песенно-танцевального прощанья, как-то все уравновешивает. И первые сцены войны ("Какая тут война, спокойно спи, страна..."), и даже вторые - всё по-прежнему бодро и смешно, и музыка светлая, но вдруг ловишь себя на том, что чуть не мурашки уже бегут, потому что ждешь, знаешь, что будет!
Переход в страшное происходит незаметно ("Научи меня, война, воевать..."), и опять же рождается оно скорее не из событий - из интонации этого мальчишеского рассказа: только не жаловаться, не пугать, не вышибать слезу (тут-то она, конечно, неожиданно и выползает!). Все меньше на сцене мальчишек, но те, что остаются, так же зубоскалят, так же смеются. Особенно над фрицами: под цокающую хохочущую музыку, единым выводком, в ярких черно-красных костюмах, с фюреровскими усиками и сверкающими бляшками на низко надвинутых фуражках, вываливаются они на сцену. Четыре танцевальных прохода фрицев, после каждого из которых уходит на небо "к маме" один из братьев, едва ли не самые яркие в спектакле. Сергей Смирнов, автор хореографии спектакля, свой знаменитый "Эксцентрик-балет", не раз приносивший ему "Золотую Маску", любовно приберег для фашистов. "Эксцентрики" (плюс несколько артистов балета театра) своей невероятной, какой-то мелко-рваной пластикой создают этот блестяще-отвратительный образ.
В форме спектакля есть одна как будто нестыковка. Он закольцован на постаревших сегодня сынах полка Ваньке (Иван - Иван Филоненко) с Венькой (Венедикт - Виталий Мишарин). В прологе идут они "на работу", в метро или переход, со своей гитарой и скрипкой. В финале - располагаются было тут же и выпить на заработанные, да подбегают к ним денег просить двое грязных мальчишек, как две капли воды похожих на них в военное время, и все кончается тем, что те начинают учить их музыке. Последняя фраза спектакля (что-то типа: вот бы всех музыке научить, так тогда точно никакой войны бы больше не было) произносится Виталием Мишариным с большим пафосом. И к сожалению, так им произносится не только эта фраза, здесь и дребезжащий, чтоб скорее растрогать зрителя, голос, и педалирование каждого слова. По этой кольцевой форме можно предположить, что это они "рассказывают" спектакль, но нет, вся его эстетика свидетельствует: не старики вспоминают - мальчишки!
Такая же, мальчишеская, и музыка, которой здесь - море разливанное. Она рождается легко и свободно, почти не смолкает, даже когда идет драматический текст. Разнообразные мелодии - веселые, ироничные, драматичные, нежные - пронизывают все поры спектакля, делают его воздушным и свежим. И даже то, что иногда кажется: некоторые будто "уже где-то слышал" (такова вообще природа музыки народного композитора Пантыкина), в эстетической задаче этого спектакля работает на него.
