В том, что премьеру новой оперы-буфф «Моцарт vs Сальери» режиссер Кирилл Стрежнев, композитор Евгений Кармазин и драматург Константин Рубинский собирались представить в дни, когда Свердловский театр музыкальной комедии праздновал свое 85-летие, и не успели, нет ничего удивительного. Сложная по замыслу партитура рождалась, как здесь водится, с чистого листа - шутка ли сказать: 88 мировая премьера за всю историю труппы! Формальным поводом послужила идея продолжить пушкинскую камерную драму в одеждах оперы, оперетты и мюзикла и заинтриговать тем самым любого зрителя - и просвещенного, и неофита: отравил ли Сальери Моцарта на самом деле, «иль это выдумка слепой толпы». Жанр сиквела определили, как комедию в двух злодействиях, на сцену вывели целый ареопаг русских писателей (Толстой, Достоевский, Чехов, Гоголь, Горький) и заставили их рядить на тему «а был ли мальчик». Честно говоря, на исходное событие суд не потянул, тем более что к финалу о великих романистах благополучно забыли, и две их остроумные интермедии, как оказалось, особой роли в виртуозно скроенном действе не сыграли. Можно было с легкостью ими пожертвовать, идея всего предприятия сработала на все сто и в дополнительной подпорке не нуждалась. Но - решили, видимо, оставить. С одной стороны, свидетельством трудного рождения нового, к чему в этом театре испытывают потомственный пиетет, с другой - парафразом к знаменитым оффенбахиадам, той же «Прекрасной Елене», дабы намекнуть на корневую сущность затеи. Через мифологизированные архетипы выйти на сегодняшний день и с помощью сатиры его хорошенько прощупать.

Вышли и ушли далеко, подчинив биографический детектив сиквела теме необозримо широкой и актуальной в Международный год театра. Гротескная версия противостояния Моцарта и Сальери, обозначенная модной речевой фигурой «VS», обернулась оффенбаховской сатирой на современное общество. Превратилась в искомое VERSUS с латинского - противостояние художника и государства.

Навигационный маршрут вышел извилистым и, по правде сказать, можно восхищаться, как авторы смогли установить верные маячки по всему лабиринту интриги, как определили выход из восхитительно талантливых сюжетных нагромождений - туда, к главному и общему, что не может оставить равнодушным никого - ни сам театр, ни его аудиторию, сообща фиксирующих во время действия то, что называется «текущим моментом».

Пояснить топонимику спектакля - значит, хотя бы вкратце пересказать сюжет. На конкурсе композиторов, устроенном с золотомасочным размахом под дефиле от хореографа Ларисы Александровой, ждут Моцарта, чтобы тот представил новую оперу. Сальери уверен в своей победе, накануне он отравил соперника. Но тот приходит, как ни в чем не бывало, с партитурой свежего опуса «Мнимая трубочистка», садится за рояль и начинает вместо арии: «Я не сыграю ни ноты, / Пока не скажу, кто - все вы. / Варвары! Гугеноты! / Разбойники! Фарисеи! / Вон из храма искусства! / Грош вашим фиоритурам! / Довольно нести распутство! / Вы с кем, мастера культуры? / Без этики и морали, / Национальной идеи! / Любовные пасторали, / Сюжеты вокруг постели. / Себя считаете знатью, / И каждый за гения признан! / Искусство ваше в разврате, / И в этом, в постмодернизме». Дальше - больше. К удивлению Сальери, по ошибке купившего у псевдоаптекаря (а на самом деле - тайного главы масонской ложи) отнюдь не смертельный яд, Моцарт призывает закрыть все театры и создает цензурный комитет: «Художник - бесстыдник, / А публика - дура, / Но правду не скажут и критики! / Если в стране погибает культура, / Как без культурной политики? / Будь хоть крестьянин, / Хоть герцог, хоть граф ты - / Нравственность в каждой душе есть! / Художник живет на имперские гранты, / А сочиняет ересь... <...> На чем молодое растет поколенье? / Важнее ваших театров / Моральный дух государства! / Идем сочинять законы, / Чтобы духовно спасти населенье!»

Метаморфоза, произошедшая с Моцартом, нешуточно пугает Сальери, его мучают ночные кошмары (благодаря двум таким сценам, мастерски сыгранным и спетым Игорем Ладейщиковым, опера-буфф меняет свою ухмылку на трагическую гримасу), пока он, наконец, не признается себе, что без музыки «гуляки праздного» мир жалок, сир и несовершенен. Но как превратить пошлейшего звукоплета и услужливого цензора, каким сделался Моцарт, в прежнего венского пострела и великого Амадея, как вернуть время вспять и исправить трагическую ошибку? Сальери готов отдать за это жизнь.

Подобно симфонии, главная тема спектакля взаимодействует с побочной - уморительно детективной, обставленной с мольеровским блеском и шиком. Амурные похождения Графа Штраххенбаха (в программке он поименован как «некто, отирающийся около искусства»), побуждают его супругу графиню предпринять немало усилий, чтобы найти «формулу любви» - особый музыкальный код, упрятанный Моцартом в надежное место. Тут ей в помощь «наследник» Калиостро Арчибальдо, вместе они крадут и пилят сейф («Пилите, Арчи, пилите... Распил»), чтобы возвратить сластолюбца в семейное лоно.

Теперь вопрос: возможно ли в принципе увязать все это в целое без швов и белых ниток, сложить этажи сюжета, чтобы крутые лестницы и сводчатые залы, построенные художником Максимом Обрезковым, не рухнули оземь и не погребли под собой многочисленных персонажей истории, то и дело дрейфующей из русла фарса, гиньоля и буффонады на просторы лирической драмы и вырастающего из нее лирического переживания? Тут нужен Пушкин, нужна пушкинская ирония - не случайно, «наше все» трижды объявляется в спектакле: не на Олимпе с комментирующими трагический конфликт двух композиторов писателями, а внутри самого сиквела. Ирония сращивает пласты музыкально-драматургической и режиссерской партитуры, благодаря чему полярные жанры не противодействуют друг другу, серьезные темы не опрощаются комикованием, чистая буффонада не унижает интеллектуальной авторской игры, композиторское цитирование (от «Ламбады» до «Лакримозы», от оперы-буфф до оперы-сериа, от барочного стиля до рока и современного мюзикла), пропущенное золотыми стежками по полотну всего сочинения, позволяет музыкальное травестирование сделать необходимой краской серьезного взгляда на мир. Конечно, под финал Пушкина возведут на пьедестал и отдадут ему право безмолвно благословить Моцарта и Сальери: versus превратится в версию образца 2018 года.

Стрежнев, Рубинский, Кармазин расчетливо сочиняют действо на труппу, какой сегодня сыскать равную трудно. Почти безукоризненное владение голосами не отменяет умений вести роли октавно, в едином наполнении и безостановочном развитии сюжета. Не забывая об иронических оценках, без чего опера-буфф или оперетта теряют свой генетический код, а новый спектакль - тем более, актеры дают виртуозные портреты своих персонажей в рост: Евгений Толстов - Моцарта, Игорь Ладейщиков - Сальери, Ольга Балашова - певицы Катарины Кавальери, Ирина Гриневич - певицы Матильды, Светлана Кадочникова - графини Штраххенбах, а Николай Капленко - графа. Аккомпанирующую роль Аптекаря Владимир Смолин превращает в одну из главных, равно как и Анатолий Бродский, играющий Архиепископа - моралиста и композитора. Впечатляют умения молодых Юлии Дякиной (служанка Моцарта Розина) и Никиты Турова (Арчибальдо).

В итоге все озабочены тем, чтобы найти свой код: кто - совершенной любви, кто - абсолютной власти, кто - гениальности, кто - славы.

Под финальные аккорды оркестра под управлением Бориса Нодельмана становится ясно: то, что искали, называется кодом абсолютной творческой свободы, подвластной исключительно талантливым художникам. Нашли.