В одной упряжке
Подобных конкурсов в России всего два. Но в отличие от московского «ОпереттаLand», проводимого Фондом Герарда Васильева в ежегодном формате, уральское состязание проходит раз в два года и имеет два раздела – «Оперетта» и «Мюзикл». Кроме того, его организатором и одним из учредителей (совместно с Министерством культуры Свердловской области и Ассоциацией музыкальных театров России и при поддержке Министерства культуры РФ, Союза театральных деятелей РФ и все того же Фонда Герарда Васильева) является сам театр, что изначально снимает многие трудности. И даже позволяет в перспективе сделать то, что существует на некоторых оперных и балетных ристалищах (не в России), когда в финале конкурсанты состязаются непосредственно в спектаклях. Впрочем, в этом году театр запустил своего рода «пробный шар»: между первым и вторым турами на его сцене шла «Летучая мышь» (премьера состоялась месяцем раньше), в которой участвовали в главных ролях сразу несколько конкурсантов – в том числе иногородних.
«Летучая мышь», надо заметить, сразу же задала высокую планку опереточной части конкурса. И это тем более важно, что долгое время – фактически весь посткурочкинский период – театр был и остается лидером в мюзикле, тогда как оперетта оказалась как бы «на вторых ролях». Но вот Кирилл Стрежнев, до сей поры вообще крайне редко обращавшийся к произведениям этого жанра и даже публично декларировавший нелюбовь к нему, решил доказать, что может и здесь сказать свое слово. И сказал. На взгляд автора этих строк, оно вышло настолько веским, что ни одна из тех «Летучих мышей», каковые довелось видеть за последние 10–15 лет в разных театрах, сравнения со стрежневской выдержать не в состоянии. И, в отличие от большинства из них, эта «Мышь» абсолютно точно попадает в жанр.
Нельзя сказать, чтобы спектакль поражал воображение и захватывал вот прямо с самого открытия занавеса. Первый акт оказывается своего рода развернутой экспозицией, настройкой, набором высоты: все достойно, профессионально, но пока без особого блеска и драйва. Возможно, дело еще и в том, что в оригинальной пьесе, взятой театром за основу, нет таких вкусных диалогов, как в любимой русской публикой версии Эрдмана и Вольпина, и потому, к примеру, в сцене прощания Айзенштайна с Розалиндой артистам практически нечего играть. Однако же и здесь имеются свои фишки: Альфред распевает серенады, повиснув на стене между небом и землей, а Розалинда выслушивает его любовные признания, лежа в ванне...
Зато второй акт сразу затягивает в водоворот. Действие, позиционируемое доктором Фальке как комедия, разыгрываемая для князя Орловского, все более и более набирает обороты. Все номера нанизаны на единый драматургический стержень, даже те, что имеют, казалось бы, откровенно вставной характер, и это позволяет счастливо избежать опасности превращения в дивертисмент. Режиссером найден тот оптимальный сценический ритм, когда все идет на едином дыхании, и даже не ощущаешь, что второй акт длится более полутора часов. Задачи исполнителей усложняются тем, что оркестр находится уже не в яме, а прямо на сцене, разместившись на самой верхотуре передвижной конструкции, тогда как дирижер (очень качественная работа Виктора Олина), загримированный самим Иоганном Штраусом, управляет музыкантами снизу, стоя при этом спиной к артистам. Те, однако же, практически не сбиваются.
В актерском ансамбле, надо отметить, хороши все без исключения – как опытные, так и начинающие. И это действительно ансамбль – притом что многие из участников в театре не работают и приглашены специально на «Летучую мышь». Среди них на первое место я бы уверенно поставил блистательную Надежду Бабинцеву, оперную приму, едва ли не лучшую в России исполнительницу Россини, представшую таким роскошным Орловским, какого встречать еще просто не доводилось – настолько ярко и сочно все было спето и сыграно, включая и произнесение текста, что обычно становится для оперных певцов, выступающих в оперетте, камнем преткновения...
Много всего можно было бы написать еще и о втором акте, и о третьем, тоже по-своему замечательном, однако не позволяет формат статьи, посвященной все же совсем другому событию. А потому, поздравив театр с блистательной победой на поле классической оперетты, каковыми он был столь славен во времена Владимира Курочкина, и, выразив надежду, что это не просто одна удача, но начало нового этапа в его жизни, плавно перейдем к основной теме.
***
На конкурсе имени Курочкина автор этих строк оказался впервые и потому не имеет возможности сравнивать нынешний с предыдущими. Сравнения же с московским состязанием возможны лишь по части оперетты, поскольку мюзикл там, как уже было сказано, не присутствует (во всяком случае в качестве самостоятельного раздела, что не мешает отдельным участникам порой включать в программу те или иные номера). Общее – в принципе организации третьего тура, проводимого в формате финального гала-концерта с «раздачей слонов». Другое сходство – определенный перекос в сторону исполняющих опереточные арии вокалистов, а не собственно артистов оперетты. Впрочем, о разделе «Оперетта», его участниках и победителях чуть позже. А сперва – о разделе «Мюзикл».
Вообще-то говоря, одновременное присутствие двух жанров под эгидой одного конкурса представляется достаточно спорным. Понятно, что они сосуществуют под крышей самого театра, где, однако же, нет столь жесткого разграничения: артисты-то в большинстве случаев (исключая отдельные проекты, вроде «Figaro») – одни и те же. Но в то время как в театре эти жанры взаимодействуют между собой, как-то влияют друг на друга, на конкурсе они присутствуют раздельно (хотя оценивает их, заметим, одно и то же жюри). Что, правда, не помешало одной паре в первом туре как ни в чем не бывало исполнить под титлом «мюзикл» знаменитый дуэт «Шимми» из кальмановской «Баядеры»...
В числе участников было немало интересной, одаренной и порой даже неплохо обученной молодежи из Екатеринбурга, Санкт-Петербурга, Челябинска, Минска, но вот явного лидера так и не нашлось, а потому первую премию в этом разделе не присудили вовсе. Пожалуй, самое яркое впечатление произвела юная Юлия Дякина (студентка третьего курса отделения актеров музыкального театра Екатеринбургского театрального института), удостоившаяся не только второй премии, но и Приза зрительских симпатий. Молодой артист театра Андрей Пляскин, на втором туре показавший настоящее актерское нутро и способность выкладываться почти на разрыв аорты во фрагменте из «Иисуса Христа – суперзвезды» Уэббера, в третьем туре просчитался с программой и оказался в итоге за призовой чертой. Некоторые же участники актерских задач перед собой и вовсе не ставили, ограничиваясь вокалом и пластикой, замкнутыми в рамках одного конкретного номера. Среди ярких впечатлений – выступление пары из Минска Екатерины Мощенко и Олега Прохорова, исполнивших дуэт из «Юноны и Авось» Алексея Рыбникова, и некоторых других…
И все-таки трудно было не задуматься вот о чем. Есть два вида мюзикла: один является полноправным жанром музыкального театра, второй тяготеет к эстрадному шоу. Свердловская музкомедия на протяжении многих лет культивирует у себя именно первый, тогда как на конкурсе заметное число участников явно ориентировалось на второй, демонстрируя номера, имеющие отношение скорее к попсе, нежели собственно мюзиклу, да и фрагменты из мюзиклов выбирая зачастую примерно в том же духе. Вероятно, стоило бы более четко прописать в условиях соответствующие требования и «примерять» соискателей не к неким абстрактным проектным мюзиклам, а к лучшим работам самого театра.
***
Большая четкость не помешала бы и разделу «Оперетта», чтобы не получалось так, что в лауреаты подчас выходят люди, довольно неплохо исполняющие свои арии, но не слишком-то чувствующие природу жанра, и наоборот, те, кто прекрасно ее ощущает, могут очутиться за бортом из-за неопределенности иных положений регламента, допускающих самые разные трактовки. Как произошло, к примеру, с одаренной парой из Театра Геннадия Чихачёва Вадимом Поповичевым и Натальей Репич, не совсем верно, оказывается, выстроившей стратегию конкурсного выступления.
Среди участников этого раздела было немало талантливых и перспективных артистов. Однако, как случается на большинстве конкурсов, некоторые из них в силу разных причин не прошли в третий тур (помимо упомянутой московской пары это также артистки театра Ксения Рублева и Дарья Фролова). Немного удивили и некоторые награждения. Если абсолютно бесспорной представляется победа Натальи Данильсон из Новосибирска, обладающей не только качественным вокалом, но и харизмой, статью настоящей героини, то к ее партнеру по театру и конкурсу Роману Ромашову были вопросы. Точнее, не к нему, а к жюри. У Ромашова, бесспорно, имеются выигрышные вокальные данные и сценическое обаяние. На третьем туре он и вправду был наиболее сильным в мужской группе. Но все же странно, что жюри присудило ему первую премию, не учтя серьезного сбоя во втором туре, когда Ромашов запел свой номер не в той тональности и лишь после повторного начала вошел в норму. Пусть даже это случилось во многом по вине дирижера, тем не менее, данный факт свидетельствует и о недостаточно уверенном профессионализме самого исполнителя, что было бы вполне простительно юному студенту, но не такому зрелому уже артисту (на следующий день после завершения конкурса Ромашову «стукнуло» 35 лет).
Выступления Ирины Сухановой (два года назад удостоенной спецприза «Музыкальной жизни» на «ОпереттаLand») во втором и третьем турах были, возможно, и не вполне ровными, но в целом артистка сумела показать свои незаурядные способности и можно только порадоваться, что после долгих конкурсных мытарств она наконец-то стала лауреатом (вторая премия). А вот еще один лауреат второй премии Гейрат Шабанов из Иркутска – как раз один из примеров вокалистов, поющих оперетту аки оперу и без намека на артистизм. Он ровно и уверенно «доложил» арию Мистера Икс, продемонстрировав неплохие данные и выучку, но при этом ни у кого в зале ни на мгновенье не дрогнуло сердце. «Цветы роняют лепестки на песок...» звучало примерно с такой же интонацией, с какой можно было бы спеть: «Когда бы жизнь домашним кругом я ограничить захотел...».
Евгений Елпашев, удостоенный третьей премии, произвел благоприятное впечатление в роли Айзенштайна в спектакле. Поначалу – по результатам первых туров – он заметно опережал по баллам других участников, и ему уверенно прочили победу. Но когда и в третьем туре он показал все того же Айзенштайна, не добавив ничего к тому, что все уже видели, и заставив всерьез усомниться, может ли он исполнить еще хоть что-нибудь, то результат оказался куда как более скромным.
А вот за юную Татьяну Ишматову (так же как и Юлия Дякина она является студенткой третьего курса Екатеринбургского театрального института, которым руководит Кирилл Стрежнев) нельзя не порадоваться: такие яркие субретки не столь уж часто появляются в театрах, а уж тем более – на конкурсах. Песенку Пепиты из «Вольного ветра» она не просто хорошо спела, но и зажигательно, с изюминкой исполнила актерски. И для студентки третья премия – большой задел на будущее.
Вполне достойно показались петербуржцы Мария Елизарова и Александр Леногов, также удостоенные третьей премии (а последний – еще и специального приза имени Эдуарда Жердера, учрежденного Фондом Герарда Васильева).
Молодой тенор, студент Уральской консерватории Алексей Пьянков, что очень недурно показался в той самой «Летучей мыши» в роли Альфреда, на самом конкурсе предстал более зажатым и, при всем своем несомненном даровании и хорошем голосе, удостоился лишь диплома. Очевидно, почувствовав, что это не совсем справедливо, ему присудили специальный приз жюри «Надежда оперетты».
***
В чем Курочкинский конкурс точно может дать фору большинству других творческих состязаний в нашей стране, так это в офф-программе. Сначала, еще до официального открытия конкурса, провели авторский вечер Максима Дунаевского, воспользовавшись его приездом в качестве председателя жюри. Затем, между вторым и третьим турами, состоялся феерический мастер-класс Дмитрия Вдовина. То, чего знаменитому вокальному педагогу удалось добиться от двух участников конкурса за предельно короткое время, не могло не поразить воображение всех присутствующих. Жаль, что времени на этот мастер-класс было отведено так мало – куда меньше, нежели на следовавшую прямо за ним программу одного из членов жюри, Евгения Загота, посвященную кастингу в мюзикле, далеко не столь интересную и поучительную.
В замечательном гала-концерте, по традиции совмещенном с третьим туром, наповал сразило выступление неувядаемой Натальи Гайды, некогда начинавшей свою блистательную карьеру на сцене Свердловской Оперы, и уже более сорока лет украшающей сцену Минского театра музыкальной комедии, где в начале мая отметила очень серьезный юбилей. Покорила зрителей и другая бывшая свердловчанка, делавшая свои первые шаги в профессии именно в этих стенах, а ныне работающая в Санкт-Петербургской музкомедии Светлана Лугова (она принимала участие и в работе жюри).
...Конкурсов без тех или иных недочетов на свете, наверное, не существует в принципе. Курочкинский в этом смысле, конечно же, не исключение. Но, судя по достаточно жесткому «разбору полетов», устроенному генеральным директором театра Михаилом Сафроновым сразу по завершении, можно уверенно прогнозировать, что на следующем конкурсе их будет существенно меньше. В Свердловской музкомедии умеют ведь не только выступать первопроходцами и десятилетиями удерживать высокую планку качества, но еще и учиться на собственных ошибках, что сегодня встречается не столь уж часто.
