Уходили мальчики на войну…
Не знаю, как у кого из коллег, но у меня такого ещё не было: представлять спектакль, на который когда-то сама же писала рецензию. Меж тем – как раз такой случай. В Свердловской музкомедии восстанавливают мюзикл «Храни меня, любимая», премьера которого состоялась 15 лет назад. К юбилею Победы. Спектакль собирал аншлаги на каждом представлении. На фоне накопившихся тогда штампов и стереотипов «про войну» он оказался новым словом. В теме, жанре. И сегодня, накануне новой премьеры, возникает вопрос: стоило ли снимать спектакль с репертуара, чтобы к очередной дате Победы восстанавливать?
– К счастью или к сожалению))), наш театр – репертуарный, – говорит режиссёр-постановщик обеих версий «Храни меня, любимая» Кирилл Стрежнев. – Спектакли – каждый день, и они «изнашиваются». 90 процентов их уходят из репертуара только потому, что декорация не подлежит восстановлению. Это как в строительстве: легче и дешевле построить новое здание, чем заниматься реконструкцией старого. Так ушёл легендарный спектакль о войне «Беспечный гражданин». То же самое произошло и с достаточно сложными декорациями «Храни меня, любимая». Спектакль, созданный в 2005-м, шёл шесть лет, приносил удовольствие зрителям и артистам. Но – пришлось расстаться. А память о нём осталась. И какая!
Потому к 75-летию Победы не стали придумывать нового, тем более, что, на мой взгляд, не появилось ничего, равного «Храни меня, любимая» по музыке и драматургии. Мы делаем спектакль заново, но – учитывая сегодняшнее время. Всё-таки 2005 и 2020 годы – большая дистанция: сменились поколения.
– Значит, это не реконструкция «Храни меня, любимая» в строгом значении слова? Как, например, нашумевшие недавно «Три сестры», восстановленные во МХАТе по «лекалам» Немировича-Данченко. Тем интереснее, как говорят в литературе при переиздании книги, что будет дополнено, исправлено?
– Прошлый спектакль весь шёл под фонограмму оркестра. Такой ход хорош: фонограмма отрепетирована, записана чисто. Но она лишает спектакль сиюминутного дыхания. А именно этим театр отличается от кино – каждый вечер актёры выходят на сцену с иным градусом вдохновения. Бывает, один и тот же спектакль может идти на 5–7 минут дольше. Или, наоборот, короче. Всё зависит от обстоятельств «сейчас и здесь», состава исполнителей, настроения зала. Театр – дело живое… Сейчас спектакль пойдёт под симфонический оркестр. Но главное – то, о чём мы уже начали говорить. 2005-й и 2020-й – это целая эпоха «между». За 15 лет, например, открылось огромное количество новых документов о войне. И это нельзя не учитывать…
В спектакле – три времени: довоенное мирное, война и время сегодняшнее. Всё, что в нашем старом спектакле касалось военных действий, написано честно, чётко и не требует переделки сюжета. А вот «сегодняшнее время» изменилось существенно. Что было узнаваемо со сцены в 2005 году, теперь этого нет в жизни. Например, старики не стоят в метро, подземных переходах и не просят милостыню. Если и встречаются, то эпизодически, а до 2005 года это было типичным явлением. Зато появились тенденции, которые очень тревожат. Не только меня.
Происходит, образно говоря, перевёртыш в отношении к ветеранам. Некая обязательность оказывать внимание людям, прошедшим войну. Обязательность! С душевностью, искренним состраданием это не имеет ничего общего. Обращали внимание, как поздравляют ветеранов? Иногда это происходит очень странно. У иного чиновника при этом такое лицо, словно «вас бы не было – было бы спокойнее». Сколько случаев, когда ветеран годами ждёт обещанную и заслуженную квартиру, а чиновник ждёт… не уйдёт ли он раньше в мир иной. Страшные вещи! А ведь их, прошедших войну, остались единицы. Но такое отношение всё больше проникает в нашу жизнь. Не всегда то, что декларируется из Кремля, так же охотно превращается на местах в поступки. Это первое, что беспокоит. Второе – проникающий к нам (в какие-то страны уже проник) дух национал-социализма. Татуировка свастики на руке – вы разве такое не встречали? У определённой части молодёжи это воспринимается как норма. Ползучая зараза незаметно, как метастазы, проникает в общество. И самые уязвимые – подрастающее поколение, которое мало знает о войне. Вопрос не в том, чтобы зазубривать, в каком году была Курская битва. Надо понимать, что это был за подвиг…
Вот эти две темы, веяние 2020-х, мы решили отразить в новом спектакле. Написаны новые сцены, музыкальные номера (автор либретто Константин Рубинский и композитор Александр Пантыкин проделали огромную работу, актуализируя эту часть спектакля). Мир совершенно другой. Он изменился за 15 лет!
– С удивлением услышала однажды, что в прежнем спектакле «Храни меня, любимая» актёры выходили на сцену с настоящими боевыми винтовками… Чтобы даже по весу оружия актёр ощущал: не бутафория какая-нибудь, это – настоящее…
– Это правда! Бойки спилены, но винтовки абсолютно рабочие, с настоящими затворами. Эти вещи дышат тем временем. Поэтому и котелки, кастрюльки, лукошки тоже не новенькие, купленные в магазине, а старые. Они остались от прошлого спектакля и для новой постановки, а тогда мы обращались к зрителям, и они несли в театр подлинные вещи времени. Не тот случай, когда винтовка или котелок в бутафорском цехе сделаны, покрашены, «подстарены». Они не будут дышать временем. А в этом спектакле это очень важно.
– Кирилл Савельевич, вы родом из Ленинграда. В этом городе, пережившем 900 дней блокады, такая правда о войне и степень страдания, что к этому прикасаться-то страшно. Но в семье, в старшем поколении, наверняка жили воспоминания. При создании спектакля включалась и личная память?
– У меня семья вся военная. У бабушки было семь сестёр (и один брат), и все сёстры вышли замуж за военных. Из семи три стали генеральшами, остальные – полковницами. К счастью, в войну из близких никто не погиб, все вернулись домой.
Семья довольно часто собиралась на подмосковной даче у одной из сестёр, и там были длинные разговоры, воспоминания, посиделки – на вечерней веранде. Я пропитывался этими воспоминаниями, случаями – и трагическими, и смешными. Что-то, безусловно, использовалось. Не впрямую. Ассоциативно. Эмоционально.
– Пережила сама и видела, как то же самое переживали во время спектакля сидящие рядом — когда от слез невозможно смотреть на сцену, а в горле не просто ком, а — спазмы. Удастся ли сохранить этот нерв в новом спектакле?
– Слёзы будут, конечно. Такая история. По-другому не может быть. Но нет задачи выжать слезу. Это глупо. Недостойно. Не случайно в спектакле – три поколения героев. Сами бойцы. Они погибли. Два шкета, которых они подобрали и сделали сынами полка, прошли войну. Повзрослели. А потом познакомились с мальчишками в современное время. Три поколения! И в исполнителях произошло передвижение поколений. Кто-то играл и в том спектакле, но – другие роли. Сегодня помогает новичкам освоиться в спектакле, его атмосфере. Это важно. Меня тема «передачи из поколения в поколение» очень волнует. Жизнь – речка. Поток этот не остановить. Мы должны передавать друг другу понимание о святынях, нравственные ценности. Тогда будет нормально…
