Тулуз-Лотрек на грани
"Видеть музыку" - если принять название нового фестиваля музыкальных театров за девиз, то трудно придумать лучшее его воплощение, чем ballet-chorus "Анри" Свердловского Музкома. Возможно, самый неожиданный спектакль всей фестивальной афиши.
Здесь нет привычной фабулы - есть мотивы жизни Анри Тулуз-Лотрека и отблески его любимых образов: кабаретные дивы, ножки в черных чулках, колыхание юбок, вычурный излом тел, циркачи, клоуны, солирующий макияж, желтые и розовые парики, зловещие маски и образ Судьбы - тоже изломанной и трагической. Все это сплетено в подобие сюиты - звуковой, пластической, танцевальной: музыке и впрямь найден адекватный визуальный образ, и он впечатляет. Каждый персонаж на сцене явлен неожиданно: хор пластически изыскан, актерски выразительны танцовщики екатеринбургской компании "2046", виртуозен в роли Анри артист Музкома Алексей Литвиненко: в его арсенале нет речи, только мимика, пластика и танец, а в абрисе фигуры одинокого изгоя из "общества" есть нечто от полного комплексов чаплинского Бродяжки. Звуковая палитра: выкрики, хохоток, улюлюканье, сплетенные с прихотливо мерцающей музыкой. Знаменитые, воспетые художником кабаретные ножки - лейтмотив спектакля: ножки, как тычинки, прорастают из лепестков пышных юбок, змеятся, буйными побегами тянутся ввысь, к колосникам, в видеоинсталляциях обращаясь в нежное буйство импрессионистических красок. Ведущий прием - гротеск.
Знаменитые, воспетые художником Анри Тулуз-Лотреком кабаретные ножки - лейтмотив спектакля
Это все действительно неожиданно не только для театра оперетты, но даже для театра мюзикла - явление неопределенного, смежного, но дивно интересного жанра, пробившего окно еще и в новое пространство - живописи. Его придумала режиссер и хореограф Лариса Александрова, а основу соткала Марина Собянина, написав по заказу театра музыку одновременно и алогичную, и мелодичную, тоже изобилующую неожиданными ходами и поворотами, гротескно изломанными и капризно прихотливыми; здесь джаз соседствует с подобием средневековых хоралов, атональные звучания с отзвуками кабаре. Музыка эта в безукоризненном исполнении оркестра Музкома под управлением Антона Ледовского сама по себе - открытие очень одаренного композитора, что уже можно считать крупной акцией и для театра и для всего фестиваля. Открытием стал и сам этот спектакль, свидетельствующий о том, что поиски на нашей музыкальной сцене продолжаются, причем заметно лидирует здесь так называемая провинция. "Анри" вряд ли мог бы появиться, например, без многолетнего опыта Екатеринбурга как столицы contemporary dance - не случайно его уральская премьера состоялась в рамках международного фестиваля "На грани". И он несомненно стал развитием давних поисков Свердловского музкома, уже очень далеко ушедшего от традиционной опереточной сцены, одного из лидеров в жанре мюзикла и рискового - отдадим должное его менеджменту - экспериментатора, постоянно раздвигающего горизонты музыкального театра.
Менее напористым, но выразительным развитием эксперимента стал второй показанный на фестивале спектакль Музкома, и тоже "с французским акцентом" - "C'est la vie", "камерный мюзикл" чикагского композитора Грегори Опелки. Он тоже о кабаре и в екатеринбургском театре идет в уютном пространстве Малой сцены с ее полукруглыми диванами и столиками в партере. В оригинале его играют две актрисы в сопровождении пианиста, в русском варианте к ним добавились джаз-группа и Эксцентрик-балет Сергея Смирнова. Каждому задана своя роль, каждый участвует в действе. Солируют дивы этого театра Мария Виненкова и Татьяна Мокроусова - не только поют как бы французский шансон, но и выясняют сложные отношения между двумя заштатными актрисулями, мечтающими занять место Эдит Пиаф. Спектакль поставлен главным режиссером театра Кириллом Стрежневым - поставлен не без отваги, так как супершикарное это действо легко заподозрить в пристрастии к вампуке. Но здесь вампука - часть образа, такая же законная, как доля пошлости - в искусстве некоторых наших эстрадных див: почти невесомая доза китча - как специя, перчинка в соусе, краска в палитре. Микродоза вампуки запрограммирована уже выбором материала: "французский дух", имитированный вдали от Мулен-Руж американцем чешского происхождения и пересаженный на русскую почву. И театр, разумеется, чуть потешается над этой наивной смесью французского с нижегородским, смешивая в одном флаконе все стереотипы мирового кабаре, от неизбежных скабрезных шуточек до разбитного конферансье из знаменитого фильма Боба Фоссе, да и без того же Тулуз-Лотрека здесь, по-моему, тоже не обошлось. Сам по себе спектакль ничем особенным не поражает, но в контексте жизни этого театра он показателен и явно необходим: малая сцена и впрямь становится здесь подобием кабаретной площадки, где успешно идут вот такие шоу "смежных", популярных в Европе, но непривычных даже для Москвы жанров.
Фестиваль "Видеть музыку" продолжается, и значение его трудно переоценить. При всем уважении к "Золотой маске", нельзя не отметить, что "материк, совершенно не известный столичной публике", по выражению президента Ассоциации музыкальных театров Георгия Исаакяна, наконец-то стал открываться и москвичам, изумляя географией, разнообразием и качеством талантов.
