Таривердиев и «сон туманящий»
https://культура.екатеринбург.рф/common_content/item/theater_post/743
Рецензия на премьеру Свердловской музкомедииВ эти дни Свердловская музкомедия дает премьеру «Ты не прощайся». В ней музыка Микаэла Таривердиева вплетена в драматический сюжет, написанный Константином Рубинским и Максом Трефа. Мы побывали на прогоне спектакля и попытались разобраться, насколько органично это получилось и чем «музыкальная притча» (так создатели определили жанр) отличается от театрализованного концерта.
«Человек невыразительной судьбы» и мелкий чиновник Максим (Леонид Чугунников) получает телеграмму из юности, от первой любви – она ждет его на море. Он покупает билет на поезд №1970 (номер, видимо, соответствует году, когда жизнь нашего героя пошла не по тем рельсам), но опаздывает. Несчастный пытается догнать состав, ему в этом помогают «интеллигентный милиционер» Герасим, смотритель путей Самсон, инструктор туристов Ермолай и мальчик c тривиальным именем Саша, который дает велосипед, чтобы добраться до станции. В свой вагончик к морю чиновник все-таки садится, но его проблемы на этом не заканчиваются. В конце пути его ждет инсайт, а зрителей – открытие: всё происходившее в течение двух с половиной часов на сцене оказывается то ли сном, то ли видением.35-летний режиссер спектакля «Ты не прощайся» и художественный руководитель Свердловской музкомедии Филипп Разенков в мире современного музыкального театра известен как трехкратный обладатель «Золотой Маски» за постановки в Новосибирске. Екатеринбургская публика с ним знакома по оперетте «Боккаччо», премьера которой состоялась в прошлом году.Попытки поставить музыку Микаэла Таривердиева на сцене Филипп Разенков уже предпринимал: в Мариинском театре он выпустил монооперу «Ожидание» на стихи Роберта Рождественского, в Театре оперы и балета Удмуртской республики – театрализованный концерт. В премьере, которую увидит уральский зритель, эти жанры причудливо переплетаются в стремлении поговорить на темы выбора, поиска себя и своего счастья.Для передачи напряжения, в котором человек пребывает, когда думает, что его поезд ушел, художник-постановщик Елена Вершинина находит интересное сценографическое решение. В начале спектакля мы видим белые канаты, спущенные сверху и натянутые поперек. Часть из них крепится за края малого круга сцены и когда он движется, веревки со скрипом затягиваются, стремясь увлечь за собой весь этот хрупкий условный мир: сторожку смотрителя, невидимый автомобиль и странных героев с ветхозаветными и подчеркнуто литературными именами. Когда Максим догоняет поезд, нервы-канаты распрямляются, превращаясь в гипотетические границы или опоры.И таких художественных находок в спектакле немало. Группа «провожающих и встречающих» – артисты балета – одета в комбинезоны строителей с крыльями, распыленными на спинах белой краской. Платья, плащи, футболки соседей главного героя по поезду, да и его самого, словно забрызганы морскими волнами. Когда человек отправляется к мечте, он, действительно, уже немножечко, а то с головой, в ней.Но главный, в смысле масштаба, образ – во всю высоту сцены локомотив, который появляется в финале. Он, видимо, призван выразить метафору жизни и ответственности за нее и принятые решения. По мысли создателей спектакля, человек отвечает не только за свою судьбу, он не может «прервать натянутую нить» и однажды должен вырасти и взять всё в свои руки. Посреди заснеженной равнины, в лютый мороз (напоминаем, состав движется на море!) поезд останавливается, потому что сходит (равно умирает) его начальник, он же отец Максима, и герою ничего не остается, как встать за пульт управления самому.Всё происходящее на сцене своей несуразностью, запутанностью и стилистической винегретностью диалогов напоминает сон, в котором реальность существует по принципу компиляции когда-то виденных сюжетов и слышанных разговоров. Наблюдая за скитаниями и случайными знакомствами опоздавшего на поезд Максима, вспоминаешь русские сказки и правило шести рукопожатий из «Ёлок». Мизансцена в поезде, когда молодая мать, напевая цветаевское «И губы знавала темнее твоих», передает младенца попутчикам, явно родом из фильма «Цирк».В этом драматургическом котле, где герои потенциально условны и при этом существуют, как обычные живые люди с их любовями, потерями и нехитрыми радостями, несколько инородно выглядит моноопера «Ожидание». Тридцатиминутная новелла появляется в конце первого действия и вдруг переключает зрителя на серьезный разговор и не менее серьезный вокал. В нашем варианте прогона роль «женщины в ожидании» играла Ольга Балашова, в другом ее исполняет Маргарита Левицкая. Для артисток участие в таком жанровом замесе – вызов. Текст Роберта Рождественского, положенный на музыку Микаэла Таривердиева, сам по себе требует вокальной виртуозности, необходимость же артистически обживать партию, органично вписывать ее в контекст всей постановки ставит задачу из серии too much.Сегодня моноопера, как бы достойно она ни была исполнена, выглядит как нечто из, простите за каламбур, другой оперы. Она ни стилистически, ни жанрово, ни темпорально не пересекается с атмосферой полусна-полубреда и попыткой притчевой интонации, звучащей со сцены во время основного действия. Впрочем, возможно, именно таким и должен быть свет далекой путеводной звезды героя – недостижимым, холодным и прекрасным.Совсем другими по тональности в спектакле «Ты не прощайся» предстают знакомые лирические песни. В новом контексте они обретают комический опереточный эффект. Например, песню Жени Лукашина из «Иронии судьбы» «Со мною вот, что происходит» исполняет милиционер Герасим Неродной, который вдруг засомневался в нужности и почетности своего дела. А «Не думай о секундах свысока» поет сам главный герой, надевая фуражку машиниста.Все эти развлекательные моменты, нередко существующие как отдельные концертные мини-номера, а не связное театральное высказывание, оставляют двоякое ощущение. С одной стороны, чувствуется желание создателей спектакля понять композитора, дать его творчеству вторую жизнь: в спектакле звучит много популярных песен, мелодий и несколько малоизвестных произведений. С другой, драматургическая ткань, в которую вплетена музыка Микаэла Таривердиева, растворяет существующую в ней магию. В результате в премьере звучит очень много Таривердиева и при этом его нет совсем, хотя оркестром руководит непревзойденный Борис Нодельман.Наверное, проблема в том, что взятый за основу музыкальный материал изначально не призван иллюстрировать и развлекать. Он всегда задает тональность, философскую высоту звучания текстов, всегда дописывает визуальную историю, обнаруживая в ней вневременное, нездешнее, вечно прекрасное. В пьесе Константина Рубинского и Макса Трефа было заложено притчевое содержание, но на сцене оно приняло опереточные черты, и вертикали растворились в воздухе, улетели к колосникам, как отстегнутые канаты.
