Свердловские дворцовые интриги
https://www.ng.ru/culture/2024-06-25/7_9035_intrigue.html
Ответ на вопрос о том, почему выбор театра пал именно на этот сюжет, пришел мгновенно: во всем виноват Гюго. Два всемирно известных мюзикловых блокбастера «Нотр-Дам де Пари» Коччанте на либретто Люка Пламондона и «Отверженные» Шёнберга на либретто Алена Бублиля, впервые представленные в Париже в 1998 и 1980 годах соответственно, были созданы по одноименным произведениям французского писателя. Оба не сходят с подмостков до сих пор, заражая и заряжая своим ритмом и мелосом новые поколения. И какой дивный шанс получили фанаты мюзикла на Урале в виде нового шедевра, чтобы на его примере как на школьном уроке под микроскопом изучить, какой должна быть идеальная литературная основа для успешного сценария потенциального бестселлера.
Тут же вспомнилось и о том, что одна из самых знаменитых кассовых опер – «Риголетто» Верди тоже написана на сюжет драмы Гюго «Король забавляется». И в этой драме, и в «Соборе Парижской богоматери», и в «Человеке, который смеется» драматургией правит тема физического уродства, за фасадом которого скрывается страдающая и благородная душа, сильная личность, мечтающая изменить мир и восстановить справедливость. Их антагонистами драматург Гюго не без наслаждения живописует красивых и очень высоко стоящих мерзавцев, каким оказывается Герцог у Верди или придворный интриган Баркильфедро в «Смеющемся человеке». Вот перед нами и готовая драматургическая пружина, кровно соединяющая низ и верх, одних должна ниспровергнуть, другим дать расправить угнетенную грудь и прозвучать во весь голос. В романе «Человек, который смеется» есть еще одна заводная сюжетная линия, связанная со злодеяниями банды компрачикосов – похитителей и торговцев детьми, превращенных в уродцев на потеху площадной публики. За униженных и оскорбленных детей в мюзикле ответили два юных солиста – Егор Свиридов и Альберт Рамазанов, для которых композитор написал арию-песню «Когда твое одиночество больше тебя самого», где оба этих солиста по-взрослому показали свои окрыленные вокально-драматические дарования. Мюзикл ведь любит бороться и побеждать, даря аудитории надежду на то, что при усилии мысли и воли все может оказаться в их руках, пусть и на краткий миг трех часов в зрительном зале.
В либретто его автор екатеринбуржец Александр Шишов умудрился вплести максимальное количество сюжетных линий, из которых можно было бы вязать плотное полотно из динамичного действия и музыки, определяющей его темп и характер. Полюса социальной иерархии эмблематично обозначили бродячий актер Урсус и королева Анна Стюарт, дочь короля Иакова, с вымышленного философского диалога которых начинается спектакль. Один сидел внизу с собакой по имени Волк и пел сиротливую балладу, другая стояла на искореженном балконе, фактически ковыряясь в носу, почесываясь в пижаме и причитая: «Кругом одно воронье, где былая красота?». А парой номеров позже в роковом танго «Красота не спасет» она со своим поверенным в делах Баркильфедро продолжила демонстрировать свое гнилое нутро в адском рвении извести свою сводную сестру-красавицу, герцогиню Джозиану, внебрачную дочь Иакова I, провозглашавшую слишком свободные нравы. Система иерархических координат мюзикла устроена очень хитро и прихотливо, с системой тайных комнат, как дворцовые интриги. Здесь королева дико неуверенная в себе женщина, обделенная красотой и талантами, снедаемая и разрушаемая пороком зависти и недополученного блуда. Здесь есть наводящая страх и ужас банда молодчиков-приставов во главе с лордом Дэвидом, внебрачным сыном лорда Кленчарли, которые музыкально похожи и на австралийских хэвиметаллистов «AC/DC», и на хулиганскую свиту волка Боярского из фильма «Мама». Для них композитор написал номер в духе «перемен требуют наши сердца», способный всколыхнуть зал и повести на баррикады. Как тут не вспомнить феномен легендарного уральского рока?
Гуинплен в этой системе – человек, который не только смеется, но жонглирует высоким и низким, лавируя между инстинктами и разумом, умом и силой, простотой и сложностью, ужасом и красотой. Своей гротескной, навеки приросшей маской он способен вызвать ассоциации с Джокером, награжденным редким психическим расстройством, заставляющим его смеяться тогда, когда ему хочется заплакать и наоборот. Но Гуинплен наделен очень крепкими нервами и недюжинной силой, заставлявшей придворных дам обмирать в своих смелых фантазиях.
Композитор Сергей Дрезнин написал для этой истории музыку, по которой так иногда тоскует скучающее сердце меломана. Без труда соединяя высокое и низкое, она, играючи, заставляла переосмысливать надуманную дороговизну и высоту золотых оперных ценностей, теряющих власть рядом с более витальными мелодиями и ритмами лирического рока, жанрами неакадемической природы. Опера здесь зарифмована с загнивающим двором, а потому и феномен «симфонического развития» здесь на службе у плетущихся паучьих дворцовых интриг, так ловко и безнаказанно проводимым хамелеоном Баркильфедро. Один из сокрушительных хитовых номеров второго действия – «урок» Баркильфедро, который он преподает Гуинплену, оказавшемуся в королевских покоях. В его хищно и суетливо лебезящей, с мелкими, но очень острыми коготками дьявольской песенке, напоминающей методичное тиканье адского часового механизма, отражается длинная историческая вереница дворцовых витий, доносчиков, сплетников. Во время номера Баркильфедро загримировывает уродство Гуинплена, готовя из него кандидата в пэры: согласно сенсационно выяснившемуся статусу он – сын лорда, тут же получивший неслыханные полномочия. Стилистическую регистровку мюзикла виртуозно осуществил композитор Валентин Барыкин, находящий в оркестровке каждого номера тембрально-психологические интонации, жесты и краски, дававшие буквально осязать каждого героя. С азартом взялся за эту вдохновляющую на подвиги работу дирижер Этибар Ахмедов.
Наконец, самые интересные истории в этом театре всегда связаны с распределением ролей. Два спектакля представили два разных состава, не говоря о двух разных собаках в роли Волка. Наиболее убедительно смотрелась в последней чехословацкая волчья собака Шани, хотя и угольно-черной Мухе было не занимать обаяния. Необычайно разными в своей неуклонной убедительности получились Гуинплены у Андрея Опольского и Ильи Жирнова. Для последнего роль стала первой масштабной партией в этом театре. Талант певца развернулся во всю бродвейскую ширь: красивейший оперный баритон в сочетании с впечатляющим актерским диапазоном от лирики до драмы и комедии, до разящего наповал гротеска, не говоря о фантастической животной танцевальной пластики. С ними оказывались очень непохожие друг на друга Деи Ксении Устьянцевой и Светланы Карповой, каждой из которых еще предстоит вжиться в роль слепой красавицы. В их главном любовном дуэте композитор не побоялся слегка прикрытой цитатой признаться в любви к вечнозеленому хиту Нино Рота из «Ромео и Джульетты». Королева Татьяны Мокроусовой хранила осанку и инфицированное величие, в то время как эта героиня у Светланы Кадочниковой получилась шедевром отчаянно-уморительной сатиры и злобной карикатуры. Полными своих нюансов и «примочек» вышли Баркильфедро у Игоря Ладейщикова и Олега Прохорова. Рокерские Лорды Дэвиды у Евгения Толстова и Евгения Елпашевы тоже козыряли очень разными возможностями, как и две неотразимые Джозианы Светланы Ячменевой и Марии Виненковой, способные превращать своим искусством лицедейства скромный зал Свердловской музкомедии в театр мирового мюзикла.
Екатеринбург – Санкт-Петербург
