Свадьба с джокером

Мюзикл, жанр иноземного происхождения, давно пустил корни на российской почве. Премьера "Свадьбы Кречинского" по мотивам комедии Сухово-Кобылина в Свердловском театре музкомедии - очередное тому доказательство.

Отцом-родителем театрального русского мюзикла является питерский режиссер Владимир Воробьев. При его деятельном участии в 1972 году композитор Александр Колкер и либреттист (он же бард) Юлий Ким адаптировали "Свадьбу Кречинского" для постановки в Ленинградском театре музкомедии, которым тогда руководил Воробьев.

Режиссер Свердловской музкомедии Кирилл Стрежнев взялся за нее по нескольким причинам. Во-первых, в знак признательности Мастеру: Воробьева он считает своим учителем. Во-вторых, чтобы иметь в репертуаре исторически первого представителя жанра. В-третьих, материал интересный.

Стрежнев разбил действие на два плана, заложенные в самом сюжете. С одной стороны - патриархальное московское семейство, экзистенция которого нам досконально известна благодаря Малому театру и Островскому; с другой - затесавшийся в него мошенник Кречинский. С его появлением пробивается некая чертовщинка, связанная с карточной игрой и азартом.

В "Свадьбе Кречинского" дух избыточного азарта персонифицирован в потусторонних существ. Отсутствие хвостиков со свиными пятачками компенсируется рогами - ведь именно так выглядит джокер. Стайка пришельцев из колоды набирает силу по ходу спектакля, пока в финале окончательно не распоясывается. Руководит этим неспокойным коллективом совершенно демоническая личность - ростовщик Никанор Савич Бек (Павел Дралов). Всю свою суть он выкладывает в дивной арии про "денюжки". Скопидомство в исполнении Дралова получилось таким привлекательным, что глаз не оторвать. По обаянию и значимости его роль удалась лучше остальных. Озелененный светом изогнутый ростовщик приобретает характер символа - этакого Демона Ипотеки.

Свет в спектакле - отдельная песня. Благодаря приглашенной из Ростова-на-Дону Ирине Вторниковой, канделябры, шандалы и люстры создают на сцене феерическое пиршество.

Вот только костюмы сбивают с толку. При том, что "действие происходит в Москве, в середине XIX века", хор наряжен в камзолы с паричками, вышедшими из моды на век раньше, а артисты балета появляются в нарядах эпохи модерна, наступившей веком позже. Видимо, вся эта катавасия должна намекать на вневременность сюжета, да намек чересчур уж назойлив.

А с русским помещиком Нелькиным (Сергей Вяткин) и вовсе поступили, как с отъявленным франтом, надев на него остро-модный плащ аж с четырьмя пелеринами. (Даже Пушкин ограничивался тремя!) Вот и получился он таким, каким в жизни выглядит какой-нибудь зануда-резонер - смешным и к тому же заикой.

В таком смещении полюсов, где негодяй-ростовщик наделен невероятным обаянием, а почтенный помещик откровенно смешон, кажется, не обошлось без тех самых рогатых шалопаев, которые то и дело вмешиваются в действие спектакля.