Стрежнев отмечает профессиональный юбилей
Нынешний год для Кирилла Стрежнева юбилейный: четверть века в качестве главного режиссера он возглавляет Свердловский театр музыкальной комедии. Одна из его последних работ, "Мертвые души", поставила рекорд в истории национальной театральной премии "Золотая Маска", получив сразу четыре награды. Спектакль не только стал его личным творческим достижением, но и шагом вперед в развитии жанра, который называют русским мюзиклом. Но успех театра музкомедии измеряется не только в "масках": после спектаклей стайка поклонниц поджидает артистов у служебного входа. О таком выражении восторга и народной любви в Екатеринбурге уже успели забыть, хотя лет 30 назад для этого театра оно было обычным. Возвращение зрителя не только в зрительный зал, но и "на караул" к служебному входу - это заслуга режиссера Стрежнева.
"Российская газета": Как вы добились, чтобы "кричали женщины: ура! и в воздух чепчики бросали"?
Кирилл Стрежнев: Честно говоря, я всегда завидовал тем временам, когда артистов встречали после спектакля: не только караулили у выхода - как рассказывают, поклонники машину с любимым артистом поднимали и на руках носили. Сейчас в театре собралась команда актеров, которая современно и заводно способна играть мюзиклы, и молодой зритель протоптал к нам уже не тропинку, а целое шоссе. Я со страхом думаю, что нам всем придется соответствовать степени народной приязни, в том числе и тем актерам, за которыми бегают поклонники, - ведь могут и перестать.
"РГ": А у артистов вы не замечаете головокружения от успехов?
Стрежнев: Медные трубы - это самое серьезное испытание. Но я не наблюдаю, что количество поклонников как-то влияет на артистов. Да, приятно, но все они умнички, голова у них не кружится. Мы нацелены на следующие работы. В нашем театре спектакль создается не только постановочной группой, но и актерами: многое придумывается ими или нами вместе. Актер у нас не просто исполнитель, а сотворец спектакля.
"РГ": Вы действительно советуетесь с актерами, интересуетесь их мнением?
Стрежнев: С самой первой репетиции. И они принимают такие условия игры - взаимоотношения актеров и режиссера, построенные на доверии. На этот случай Георгий Александрович Товстоногов изобрел термин "добровольная диктатура": так же и любимый кот позволяет хозяину крутить ему хвост или дергать лапы - и получает удовольствие вместе с хозяином. Кот соглашается на это добровольно.
Вообще профессия актера - самая несчастная. Это же насилие над природой: ему приходится влезать в чью-то шкуру, перевоплощаться.
"РГ": Наверное, аплодисменты и успех в достаточной мере компенсируют насилие над собой?
Стрежнев: Я думаю, что эта профессия, как болезнь. Выход на публику и обретение контакта со зрительным залом - как наркотик, который никакими благами и деньгами не заменишь. Да, в этом есть "отмщение" за все актерские страдания, когда вышел на сцену и, как говорили старики, "взял зал".
"РГ": Как же Вам, буквально выросшему за кулисами, удалось избежать этой "болезни"?
Стрежнев: Я не актер, и у меня никогда, к счастью, не появлялось мыслей об актерской карьере - достаточно насмотрелся на родителей и на их страдания. Другое дело, что это мне дало понимание актерской психологии, уникальности этой профессии.
"РГ": Профессия режиссера - это не болезнь?
Стрежнев: Это такая разновидность свободы, образ жизни. Великий оперный режиссер Борис Александрович Покровский говорил лично мне, что режиссер должен думать о спектакле 24 часа в сутки: как только остановился - ты пропал. И это нужно довести до рефлекса: в любой ситуации, как минимум, половина мозга должна работать на спектакль. Я на всю жизнь запомнил его слова.
Поэтому театральную жизнь можно сравнить с прогулкой по болоту, когда останавливаться нельзя - засосет, и ты утонешь. Или второй пример - акула, которая обречена на бесконечное движение, потому что жизнь ей дает проходящая сквозь жабры вода.
"РГ": То есть Вы, как тот лесник или акула, не собираетесь мирно почивать на лаврах после триумфального успеха "Мертвых душ"?
Стрежнев: Мы же не за ордена работаем, а ради удовольствия. Вообще, странно называть пребывание в театре работой: это образ жизни. Этим, наверное, театр и отличается от других видов человеческой деятельности.
Оцененный спектакль, который называют "шагом вперед" - это ловушка, из которой есть два выхода: успокоиться и стричь купоны или копить силы для выхода на следующий виток. Я помню, как тяжело было одному из моих учителей Владимиру Егоровичу Воробьеву, после того как в 74-ом его "Свадьба Кречинского" стала прорывом в развитии российского мюзикла. Но ставить шедевры чередой невозможно. Надо, чтобы прошло время, чтобы голова подумала. А до тех пор держать планку и копить силы для очередного прорыва... Не обещаю, что это случится прямо завтра.
"РГ": А когда?
Стрежнев: Да невозможно угадать. Я об этом и не думаю. Как говорят спортсмены: не надо идти на рекорд. Надо поддерживать хорошую спортивную форму - и рекорд придет.
Я по-прежнему буду исповедовать универсальный способ работы, когда спектакль с нуля и до премьеры рождается в совместной работе постановочной группы и авторов. Так было с "Храни меня, любимая", с "Силиконовой дурой", с "Мертвыми душами". В последнее время мне неинтересно быть интерпретатором, мне интересно быть сотворцом.
"РГ": Хорошо, тогда как Вы думаете поддерживать форму, скажем, в следующем году?
Стрежнев: Будем искать (да наверняка не найдем!) сочинения классической оперетты для постановки. Все оперетты "первого эшелона" у нас уже поставлены. Во втором и даже в третьем "эшелоне" есть много забавных сюжетов, но браться за них рискованно. Например, у Легара есть "Царевич" - из российской жизни. Вроде бы интересно, но Легар писал, ничего не понимая ни в русской музыке, ни в русской истории...
Есть еще один путь - просто взять первоисточник. Так я делал "Летучую мышь" и "Княгиню чардаша". Мы послали запрос в Вену, и из Венской библиотеки за совсем небольшие деньги (клянусь!) прислали первоисточник - либретто и клавир. И когда я прочитал подстрочник, я понял, что на самом деле имел в виду Кальман. Принято ругать опереточных либреттистов за слабую драматургию. Да ни черта подобного! Так сказать, "первичная" "Летучая мышь" - это изумительная хулиганская история, которая ничего общего не имеет с либретто Эрдмана и Вольпина.
Существует 18 вариантов либретто, в том числе и стихотворные, "Княгини чардаша", которую называли и "Королевой чардаша", и "Сильвой" - перекуроченные, с переделанными сюжетными линиями. Каждый утюжил великое произведение, как хотел, изгалялся, как мог. Но в первоисточнике все ясно, там есть и внутренний драматизм, и щемящая нота.
"РГ": Вы ратуете за возврат к первоисточникам?
Стрежнев: Скажите на милость, кому придет в голову переделывать либретто "Риголетто", "Травиаты" или "Лоэнгрина"? А в оперетте это считается нормой. В советские времена переписали всю опереточную классику и низвели композитора на второе место. Переделывали по идеологическим соображениям: если граф - то обязательно подлец, а если не подлец - то он совсем несчастный граф. Все разрушили!
А оперетта - искусство очень простое, и насилия оно не терпит. Не нужно переписывать, перекраивать, брать музыку из других сочинений. Ведь автор-то не какой-нибудь Тютькин, а Кальман, Штраус или Легар. Надо уважать великих композиторов, которые знали, что делают!
"РГ": То есть композитор всегда прав?
Стрежнев: Для меня в музыкальном театре первое лицо - это композитор. Музыка может сказать гораздо больше, чем слово, музыкальная драматургия раскрывает все содержание. Да побьют меня мои коллеги, но это мое глубочайшее убеждение: слово в оперетте вторично. Композиторы все рассказали в музыке, надо только ее услышать и понять.
К примеру, "Веселая вдова" - очень загадочное произведение. Легар дает главным героям, Ганне Главари и Данило, всего восемь тактов совместного пения в самом финале - и занавес! А до этого они существуют сами по себе. Есть у них дуэтик, но они поют не вместе, а каждый про свое: он фразу, она фразу. Музыка четко обрисовывает их человеческие судьбы, и это надо услышать. Вот на это интересно тратить творческую энергию, и сейчас летом мне хочется поставить "Веселую вдову" в Омске.
"РГ": А на что не хотелось бы тратить творческую энергию?
Стрежнев: Каждый день в десять утра я стараюсь приходить в театр в хорошем настроении - все равно в пять минут одиннадцатого его уже испортят. Это перманентное состояние, когда каждое утро начинается с проблемы, которую надо решать. Когда я был очередным режиссером - таких проблем не было (эх, где же моя лучезарная молодость!). Но я к жизни отношусь философски: если взвалил на себя ношу главного режиссера, надо ее нести честно. И терпеть.
Справка "РГ"
На счету режиссера Кирилла Стрежнева более 60 постановок: половина - в Свердловской музкомедии, остальные - на сценах Москвы, Санкт-Петербурга, Омска, Одессы, Петрозаводска, Чикаго и т. д. Под руководством Стрежнева Свердловская музкомедия остается безусловным лидером жанра: за последние шесть лет работы театра получили 16 "Золотых Масок", две из них - персональные награды режиссера (за "Силиконовую дуру" и "Мертвые души"). 25 лет профессор Стрежнев возглавляет кафедру музыкального театра Екатеринбургского театрального института. Он создал школу, проповедующую воспитание синтетического артиста.
