Сергей Смирнов: «Терпсихоры надо мной не летают»

Хореограф и художественный руководитель «Эксцентрик-балета» рассказал порталу КультурМультур о новом спектакле «Грамматика одного движения», поделился своими ожиданиями от фестиваля «На грани» и планами на грядущий юбилей коллектива.

«Эксцентрик-балет Сергея Смирнова» является одним из ведущих танцевальных коллективов в пространстве не только екатеринбургского contemporary dance, но и России. За почти двадцатилетнюю историю существования в активе компании четыре премии «Золотая Маска», многократные победы на региональных, всероссийских и международных фестивалях, но самое главное – это почти полтора десятка авторских данс-спектаклей и множество единомышленников, собирающихся в екатеринбургских залах на премьерах театрального коллектива.

С 2003 года «эксцентрики» – часть большого коллектива Свердловской музкомедии, и все свои премьеры коллектив представляет на «домашней» площадке. 10 декабря труппа покажет свою новую постановку «Грамматика одного движения». По этому поводу мы решили встретиться с художественным руководителем «Эксцентрик-балета» и хореографом многих спектаклей Музкомедии Сергеем Смирновым, чтобы обстоятельно побеседовать с ним о премьере, о творческих планах, о современном танце, о молодых хореографах и многом другом.

* * * * *

– Сергей Владимирович, расскажите о предстоящей премьере.

– В новой постановке «Грамматика одного движения» мы попытались отойти от представления об «Эксцентрик-балете» как о коллективе, где все внимание концентрируют на себе два ведущих актера: Ашот Назаретян и Татьяна Брызгалова. Наступил момент, когда мы должны эти акценты сместить, поломать привычную схему и сделать проект портретов наших танцовщиков.

Наравне с солистами уже выступают и Катерина Снигирева, и Надежда Рыжая, и Егор Михайлычев, и Никита Водолазский, и молодые ребята. Вышла некая портретная галерея наших артистов. Все вдруг заговорили в полный голос, и получилось такое многоголосье, хотя в то же время это отдельные монологи и истории.

Над всем этим стоит некое живое чувство, живой танец, диалог меня как хореографа и зрителя, или же диалог зрителя с актерами. Или же мы вовсе убираем зрителя, и я общаюсь только со своими артистами. Я думаю, люди обязательно найдут что-то свое в этом проекте.

– В первом отделении вы покажете премьеру прошлого сезона, спектакль «Хронотоп», почему решили совместить эти две постановки?

– Наверное, этот спектакль еще не так устал. Бывают моменты, когда хочется сказать проекту: «Стоп, отдохни, ты устал». У спектакля «Хронотоп» еще есть силы, и мы его сейчас покажем. Тем более что это будет в преддверии юбилея. В феврале нам исполняется 20 лет, и я думаю, что спектакль попадет в этот юбилейный вечер.

Мне кажется, его нужно показывать. Тем более что труппа как живой человек. Могут меняться танцовщики, обстоятельства. Некая смена ритма произошла в последние полгода в нашем коллективе, и мне интересно посмотреть на мою труппу в этом проекте в новом качестве. Наверное, мы еще не отболели этим спектаклем.

– Что интересного и масштабного готовите к юбилею «Эксцентрик-балета»?

– Ни о какой масштабности речи быть не может. Никаких фанфар, пафосных слов: мы просто хотим сделать небольшой домашний вечер, пригласить друзей в наш зал и показать небольшие отрывки из спектаклей, какие-то наши миниатюры, которые были дороги нам в разные периоды жизни. Хочется, чтобы вечер получился домашним, теплым.

– За последние годы в современном танце сложились определенные традиции и законы или здесь по-прежнему больше эксперимента и новаторства?

– Наверное, современный танец – это тот живой срез движения, который характерен для сегодняшнего дня, здесь и сейчас. Это такой live-режим. Завтра этот танец может показаться вовсе не актуальным и совсем не экспериментальным.

Если мы говорим о слове «балет», то у него есть уже такая сложившаяся характеристика, краска, каноны и законы. А в современном танце законов нет, рамки все размыты. Он всеяден. Может подпитаться классическим танцем, а может что-то почерпнуть из уличной культуры или из этнической.

Другое дело, будет ли он актуальным. Мне кажется, что я делаю актуальный танец. Хотя кто-то, может, наоборот считает, что Смирнов это уже почти классика и какая-то сложившаяся история. Может быть, он тоже будет прав. Третий и вовсе встанет в оппозицию тому танцу, который я делаю.

– Где вы черпаете вдохновение для ваших спектаклей?

– Сама жизнь продиктовывает какие-то эмоции, настроения. Еще очень важен мой театр, мои танцовщики, которые все очень разные. Это ли не источник вдохновения? Это те люди, с которыми я работаю. Если бы их не было, не сложился бы этот танец.

Я очень тяжело выбираю людей, очень сложно нахожу их. На каком-то уровне подсознания понимаю, мой пришел танцовщик или проходящий, который сегодня зашел в класс, а через неделю выйдет.

– Ваши спектакли авторские, а насколько велик вклад артистов в постановки?

– Мне кажется, что на начальном этапе во мне было больше хореографа-диктатора, но эволюция коллектива, его развитие подсказывали мне другие методы работы. Чем старше становятся мои танцовщики, тем больше я отпускаю их от себя, начинаю больше им доверять, они сами как художники способны воплотить мой замысел. Хореограф может быть не диктатором, но в то же время интересно, что он может дать этим танцорам и что они могут потом ему отдать. Поэтому 50 на 50.

– Сейчас в Екатеринбурге существует множество активных танцевальных компаний, некоторые номинируются на «Золотую Маску» и побеждают в ней. Можно ли сказать, что Екатеринбург – это столица современного танца?

– Это уже такая формулировка, набившая оскомину. Мы это слышим ежегодно. Наверное, я не откажусь от нее, потому что у нас сложилась и ментальность современного танца, и какие-то учебные заведения, которые в этом режиме работают. Часто еще Урал называют кузницей современного танца. Мне, если честно, не хочется использовать таких громких обозначений. Тут другие какие-то механизмы, наверное, сыграли.

Если рассматривать историю, у нас в свое время, наверное, не очень сложился академический танец и не подавил все вокруг. И слава богу – благодаря этому очень хорошо со всех сторон вышли современщики. С другой стороны, если я отъеду из Екатеринбурга совсем на немного километров, я увижу, что там современный танец не знают, не нюхали и вообще не понимают, что это такое. К сожалению, как и процентов 90 нашей страны.

Приятные исключения – это Екатеринбург, Санкт-Петербург и под большим вопросом Москва. Поскольку у нас достаточно маленький город и в нем такая большая концентрация трупп, то действительно есть ощущение, что у нас процесс идет и сложилась какая-то движуха.

– А есть внутри этого движения какое-то взаимодействие? Может быть, обмен опытом или совместная работа?

– Есть достаточно доброе сосуществование. Мы все друг о друге знаем, друг за другом наблюдаем, ходим на премьеры, и этого достаточно. Стеканий и сращивания трупп в какую-то единую форму я бы не хотел, иначе современный танец превратится во что-то единое и от одного человека. Поэтому пусть все будут разъединены. Это очень важно. Пусть все будут сами по себе, но очень мирно друг с другом сосуществуют и наблюдают за процессом каждой труппы.

– В Екатеринбурге уже в шестой раз пройдет фестиваль современного танца «На грани». Можете поделиться ожиданиями от него?

– В этом году его делают как «На грани – регион». Хорошо, что он есть, но я думаю, что на этот фестиваль нужно больше приглашать молодых. Я, честно говоря, устал от того, что каждый год участвуют, как правило, одни и те же труппы: Панфилов (Пермь), Смирнов (Екатеринбург), Пона (Челябинск), Баганова (Екатеринбург)... Мне кажется, что нужно больше открывать возможностей для эксперимента молодым хореографам и труппам.

Я об этом переживаю, потому что мне кажется, что фестиваль «На грани» недостаточно много внимания уделяет молодым талантам. В этом главная его проблема, и я о ней говорю все время. Это должна быть экспериментальная площадка, она действительно должна быть «на грани». Как можно меньше должны присутствовать труппы, уже добившиеся чего-то, лауреаты премий. Мы можем помочь, мы можем участвовать в процессе как организаторы, как оргкомитет, но площадку лучше дать все-таки молодому хореографу.

– Если говорить о молодых хореографах, где они сегодня могут себя реализовывать в нашем городе?

– Это всегда сложный очень момент. Практически нигде. Вообще, на Западе считается, что профессия хореографа – это очень дорогое удовольствие, и не каждый себе может ее позволить. Если кто-то считает, что с помощью профессии хореографа он станет успешным человеком в плане материальных достижений, то это, конечно же, неправда и глубокое заблуждение. Такому человеку нужно выйти из этой профессии.

Это должен быть либо фанатично преданный человек, который верит в себя и во все, что он делает, либо человек, у которого действительно есть какие-то основания и базовые подпитки для того, чтобы творить свободно. Иначе все это превращается в ремесло. Современный танец это дело неблагодарное, очень жестокое, но, с другой стороны, наверное, художник должен быть голодным. Надо изначально понимать, что танец, хореография – это удел единиц.

– Какая аудитория у «Эксцентрик-балета»?

– У нас уже есть свой зритель, который на нас ходит постоянно. Я их если не поименно знаю, то уже различаю по лицам. Потому что часто помогаю «светить» свои спектакли, находясь в световой рубке, и через стекло кабины вижу этого зрителя. Мне нравится наш зритель, он достаточно молодой, я вижу много студентов, молодежи. Наш зритель какой-то особый, он очень теплый, добрый и действительно наш. Я всегда понимаю, мой это зритель или чужой.

Я рад, что к нам ходят полные залы, дорожу этим и делаю все для того, чтобы не очень часто показывать свои спектакли. Для того чтобы наши проекты не перешли в какое-то ремесло, в обыденность. Чтобы спектакли были ожидаемыми и для моего зрителя, и для моих актеров. Тогда действительно будет та работа, которая от души и в кайф.

– Какими качествами должен обладать человек, чтобы стать успешным танцором?

– Наверное, у него должно как-то сложиться все: он должен родиться под какой-то той звездой, которая его приведет к тому или иному хореографу. Если говорить о моей труппе, то ко мне люди попадают в разные годы, но они все очень неслучайны. Они должны понимать тебя, они должны чувствовать тебя как художника.

Для того чтобы стать успешным в творческом смысле, человек должен обладать яркой харизмой, быть органичным, настоящим. Пусть он лучше придет в мою труппу недоученным.

Для кого-то, наоборот, важен человек, который обладает аппаратом классического танцовщика, у которого хороший шаг, подъем, прыжок, балетная внешность. Я же иду немного по другому пути, для меня важен личностный фактор: характер, непохожесть на другого. Чем больше вокруг меня непохожих танцовщиков, тем они, наверное, будут успешнее в моей труппе.

– Что отличает ваши отношения с труппой?

– Прежде всего, доверие. Раньше мне приходилось больше учить танцовщика, который приходил ко мне в труппу, потому что этому, к сожалению, не учат в институтах и в училищах. Лет пять назад я бы ответил, что мой артист должен, прежде всего, быть прилежным учеником, слушать меня, кивать, понимать с полуслова, и тогда у него все получится. Но идет эволюция коллектива, мои танцовщики вырастают, меняются, и я понимаю, что наступает момент, когда они уже сами начинают отдавать.

Они обладают интересным опытом, интересными знаниями, и какие-то вещи уже я могу, как ученик, у них взять. Даже на репетициях я даю определенную задачу и заранее вижу, что, наверное, танцовщик этот этюд сделает так-то и так-то. Но потом я вижу, что он поступил совершенно по-другому, и ловлю себя на мысли, что он наконец-то вышел из состояния ученика. Я могу смотреть на него, открыв рот, и у него чему-то поучиться.

Поэтому сегодня я очень рад, что мой артист это не просто прилежный ученик, а он дополняет меня как хореографа, учит меня и где-то даже удивляет. В каких-то вещах, мне кажется, что ученики меня уже настолько перепрыгнули и вышли намного дальше, что хочется просто отойти в сторону и замолчать, потому что они сами сейчас все расскажут и покажут.

– Тем более, что мы говорим об актуальном танце, где важно, что привносят молодые?

– Конечно. И каждый привносит что-то свое. Есть труппы, где танцовщики не различаются друг от друга, они воспринимаются, как некая танцующая масса. Про своих ребят я такого сказать не могу. Они все очень разные и очень не похожи друг на друга.

– В чем для вас прелесть танца?

– Я изначально был обречен стать хореографом или кем-то еще в этой среде, поэтому не могу сказать, в чем его прелесть. Если далеко куда-то копать, то у меня и мама хореограф, и отец танцевал. Для меня с детских лет это была норма жизни, ее стиль, дыхание и способ существования. Это точно не работа.

Я вырос в этой среде, она меня воспитала. И без всяких восхищенных речей и превосходных степеней, мол, «это такой мир, и Терпсихоры надо мной летают»… Надо мной никто не летает. Для меня это среда, в которой мне комфортно, уютно и все.