Редкая лошадь
Редкая лошадь
Три вывода крупнейшего в Свердловской области театрального фестиваля "Браво!": классику нужно ставить так, как будто это новая драма; для детей - как для взрослых, только лучше; областные театры тоже достойны признания.
После церемонии закрытия "Браво!" человек, не очень близкий театру, спросил: "Фестиваль проводится в 30-й раз. Наверное, он угасает...". И был кардинально неправ. Конечно, фестиваль меняется. В нем нет пышности трехлетней давности. Зато пространство расширилось благодаря off-программе, подготовленной Союзом театральных деятелей: хулиgan-ские проекты, участие любительских коллективов, ежевечерние актерские клубы.
Содержательно фестиваль этого года в жирном плюсе. И год, и два назад бросалось в глаза отсутствие "среднего звена": спектакли были либо очень сильные, либо откровенно слабые. Сейчас большинство из представленного на "область" могло претендовать на общероссийский показ. Из 99 спектаклей, произведенных в театрах Свердловской области за 2009 год, критики отобрали 17, но достойного "Браво!" было больше. Фестивальная афиша не выглядела лоскутно-мозаичной, как раньше. В ней обозначились тренды, считываемые даже не вооруженным профессиональными знаниями глазом. О двух проблемах-тенденциях состоялся разговор специалистов за круглым столом; я выделю еще одну.
Игра в классики
Уж сколько раз твердили миру о взаимоотношениях классики и современности. В "годовом отчете" области, претендующей на статус российского центра современной драматургии, собственно современных пьес было всего три, и то зарубежного происхождения. Зато классика имела четкую временную ориентацию: "Вишневый сад" как в Коляда-театре и "Мертвые души" как в Театре музыкальной комедии могли появиться только в XXI веке.
...Водка, шали, вареные яйца, нательные кресты, бодрые народные песни - символы "русскости", лубочной и приторной, природу которой обнажает не терпящий фальши Николай Коляда. Идея спектакля соотносится с тем главным, о чем он говорит постоянно, - ненастоящесть. Будь то устаревше-одряхлевшее, выжившее из времени раневское прошлое, примитивно-мужицкое топорно-деревянное лопахинское или высокословесное пусто-опошленное трофимовское будущее. А настоящее? Нет его. Лишь намеки: "березовый мир" угольком рисуют герои на брючинах, юбчинах, балясинах; женщины в бане снимают внешнюю шелуху, остаются неприкрытые. Вот-вот прорвется истинное, но нет, не случается. Сакральные фразы "В человеке все должно быть прекрасно", "По капле выдавливать из себя раба", "В Москву, в Москву!" звучат как невнятный пьяный бред. Никто никого не слушает и не слышит. Россия идет ко дну как Титаник: на верхних палубах пляшут, а нижние уже в воде. Открывается "дорогой многоуважаемый шкаф" - из него льется море одноразовых стаканчиков, символ имитации и пустопорожности. Люди боятся жить, любить, остаться наедине с собой, потому что боятся, что себя истинного и нет вовсе. Кажется, что и артисты заражены силой идеи - они боятся играть. Да и сам режиссер подпадает под власть созданного им самим мира копий без оригиналов, оберток без содержимого. "Присутствие Коляды" в спектакле максимально, концентрация формальных приемов высока до излишества. О "Вишневом саде" много говорили, но не случайно другая постановка режиссера была признана на фестивале лучшей, гармонично соединившей классику и новый подход - "Трамвай "Желание" по Теннесси Уильямсу. Здесь появились свежие интонации при сохранении узнаваемого режиссерского стиля, ненавязчивая, прозрачная образность.
Член жюри фестиваля литературовед, профессор университета Колорадо (США) Марк Липовецкий, анализируя состояние новой драмы, обнаружил парадокс. На базе этого процесса, стартовавшего в конце 90-х, сложилась целостная эстетика, которая теперь переносится на "старую драму". А вот на современном материале новый театральный язык начинает буксовать, сковывает его. Современную пьесу желательно ставить спокойно, узнаваемо. "Классика же не страдает от того, что с ней обходятся непочтительно, а только выигрывает. И наоборот, когда берет верх желание соскользнуть в протоптанную сотнями интерпретаций колею - возникает отторжение".
Лично мне кажется, что спор о классике и современности пора закончить. Революция в театральной сфере уже произошла. Где-то она носила бархатный характер, где-то проходила в виде военных действий между старым и новым сценическим языком. Победа нового исторически неизбежна. Как и присутствие Шекспира, Чехова, Гоголя в современном мире. Судя по нашему фестивалю, революция завершилась победой классики в новом формате.
Впрочем, огромная часть театральных зрителей тяготеет к узнаваемому, а к новшествам относится с опаской и неодобрением. На то, чтобы удовлетворить разные вкусы, у нас и существуют залы малые (искусство для немногих) и залы большие (культура в массы) - наше доброе историческое наследие: я без иронии. Мир становится ошоувленным. Зрелище торжествует. Свердловский театр музыкальной комедии не спорит с трендом времени, а выступает в его духе, создавая вещи абсолютно новаторские, при этом вызывающие восторг у широкой публики. Таков мюзикл "Мертвые души".
...Захват живых зрительских душ происходит с первого взгляда на сцену. Мощный прессинг музыки (композитор Александр Пантыкин), внушительные декорации, благодаря которым Россия предстает не как степной простор, а как коридор коммуналки, Чичиков в нарядном сюртуке и джинсах. Коктейль из Гоголя ("Мертвые души", "Ревизор", "Игроки", "Сорочинская ярмарка"), выполненный строго по рецептуре (режиссер Кирилл Стрежнев). Представьте, каково это: вытянуть сюжет из каждого гоголевского шедевра и создать свой. Игра в шашки как способ выйти в дамки. Мертвые души как самые чистые: они без тела, значит, без суеты. Полифоническое полотно спектакля просторно и самотканно, неявные классические и народные цитаты соединены виртуозно. Музыкальные и поэтические шутки тонко-грубоваты, переиначенная фраза "редкая лошадь долетит до середины Днепра" уже ушла в народ. Ирония перерастает в пародию: "Над кем смеетесь? Над собой смеетесь!"...
Детское место
В последнее время с высоких трибун много говорят о театре для детей. Известный теоретик и практик театрального менеджмента Геннадий Дадамян уделил особое внимание этой теме во время последнего визита на Урал. Да и сами театры осознают: дети - значимая составляющая зрительного зала сегодня, от них зависит, не угаснет ли интерес к театру завтра.
На детской афише фестиваля можно вырасти не по дням, а по часам. Начнем с ползункового возраста. Екатеринбургский театр кукол не боится самых маленьких зрителей и создает для них "Сказки небесной коровы". Спектакль как ожившее небо. В нем нет сюжета, но есть настроение, легкая загадочность и общая белопушистость. Подросших зрителей приглашает нижнетагильский театр кукол на спектакль-варьете "Сны о Париже". Теперь настал возраст переживать за потерянных мамой и заколдованных злыми силами детей: в Серовском театре драмы поставлена сказка Шварца "Два клена". Для подростков (редкий театральный адресат) - "Оскар" от Ирбитского драматического. И, наконец, спектакль для семейного просмотра екатеринбургского ТЮЗа "У ковчега в восемь". Принцип подобности для ТЮЗа - родной. В новой постановке компания трех пингвинов действует как минимальная социальная группа: в ней присутствует "актив" и "пассив", есть натуры, настроенные на приятие мира ("человек верующий"), и обязательный отступник ("человек сомневающийся"). Этакая ненавязчивая философская притча. Опасения, что для юных зрителей темы потопа и спасения, всеобщности и всемогущества Бога cлишком сложны, неоправданны: дети ближе к источнику мудрости, чем взрослые. Директор Национальной премии и фестиваля для детей "Арлекин", критик из Санкт-Петербурга Марина Корнакова призывала не подсовывать детям иллюзорный мир: и внутри сказочного сюжета добро и зло могут существовать в объемном, а не плоскостном измерении.
Игра на чужом поле
Особенность нынешнего фестиваля - повышенное содержание спектаклей театров из области. Даже учитывая, что серовцы, каменцы, ирбитчане играли не на своих сценах, а это, как и в спорте, сказывается на результате, - они показали достойный уровень. И привлекли внимание к нескольким проблемам.
При всем уважении к критикам, чья душа болит за новые формы, скажу: ощущение "слишком далеки они от народа" витало над круглыми столами. Предпочитался экскурс в зарубежные дали - Францию, Данию. Взгляд редко опускался на родные просторы. Но народ (без доморощенного столичного снобизма) - он за пределами "екатеринбургского садового кольца". Понятие "массовость" пора перестать воспринимать как ругательство. И признать, наконец, что "чистого искусства" не существует, оно всегда живет в конкретных социальных, временных, ментальных условиях. А провинциальный контекст таков: во многих территориях театры играют роль "градообразующих предприятий". Когда умерли заводы, выжили театры и остались едва ли не единственными очагами - не культуры, но жизни, которая не равна выживанию.
На фестивале областные театры ждали обсуждения и оценки - а их опять не заметили. Возможно, настал момент, когда "Браво!" требуется принципиальный пересмотр номинаций. Бесспорно, "Мертвые души" - лидер, и рекордное число премиальных статуэток за сезон абсолютно заслужено. Но театр музыкальной комедии давно соревнуется сам с собой. Конкуренция среди кукольников также минимальна, зато в драматической сфере - перебор соискателей. Организаторы конкурса оставили лакуну, благодаря которой жюри имеет возможность учреждать собственные премии. Но "спецноминация" звучит все-таки иначе, чем официальная. Сложно сравнивать ту же музкомедию, где впору говорить о "конвейере шедевров", с провинциальными сценами. Тем не менее они имеют право на понимание и признание. А для жизни театра как такового сохранение и поддержание старых площадок так же важно, как и освоение новых территорий.
Лауреаты "Браво!"-2010
Драматический театр. "Трамвай "Желание" (Коляда-театр: лучший спектакль, лучший постановщик (Николай Коляда), лучшая роль (Ирина Ермолова). "Ханума" (Екатеринбургский академический театр драмы): лучшие роли второго плана (Галина Умпелева, Андрей Кылосов). Музыкальный театр. "Мертвые души" (Свердловский академический театр музыкальной комедии): лучший спектакль, лучший постановщик (Кирилл Стрежнев), лучший художник (Сергей Александров), лучшая мужская роль (Евгений Зайцев), лучшая роль второго плана (Владимир Алексеев). "Свадьба Фигаро" (Екатеринбургский государственный театр оперы и балета): лучшая женская роль (Надежда Бабинцева). Театр кукол. "Сказки небесной коровы" (Екатеринбургский театр кукол): лучший спектакль. Театр для детей. "У ковчега в восемь" (Екатеринбургский ТЮЗ): лучший спектакль, лучшая роль (Дарья Михайлова).
