Потребуется – встанет и на пуанты. Потому что актриса!
Екатеринбургский театр музыкальной комедии завершал гастроли в Уфе опереттой Франца Легара «Весёлая вдова». В главной роли – Ганны Главари – выступала заслуженная артистка России, выпускница Уфимского института искусств Ирина Цыбина. В этом факте содержалась интрига. Как известно, институт искусств готовит оперных и камерных певцов. Музыкальной комедии в его стенах места нет. А тут такой пассаж: уфимка – примадонна прославленной Свердловской оперетты. Как это случилось?
Ирина Цыбина училась в музыкально-педагогическом училище, на фортепианном отделении. Однажды она задержалась в аудитории, села за пианино и стала подбирать мелодию модной эстрадной песни. Сидит, перебирает клавиши и поёт. За этим занятием её застала педагог по вокалу Лиля Ахметовна Каримова. «А ведь у тебя есть голос, - сказала она. – Я могу взять тебя к себе». И Лиля Ахметовна стала работать с Цыбиной.
Потом она перешла в училище искусств и Ирину потянула за собой. Девочка-подросток чувствовала себя там как у Христа за пазухой. Ей было 15, однокашникам – по 25. Они её баловали, нежили, оберегали от лишних хлопот, а она радовалась жизни и помогала им писать музыкальные диктанты.
В институте искусств, куда позднее поступила Ирина, Каримова не преподавала, но они были нужны друг другу, и Лиля Ахметовна попросила ректора, чтобы её приняли в вуз преподавателем-почасовиком.
В конце третьего курса Ирину приняли в стажёрскую группу оперного театра. Там её искушал опереттой Радик Гареев: «У тебя есть фигура, голос, ты хорошо двигаешься. Тебе надо петь в оперетте!». В Уфе она спела Стасси в «Сильве» И. Кальмана. Как? Ничего не помнит: ни оркестра, ни дирижёра, ни партнёров. В ушах – шум, и через этот шум просачиваются какие-то звуки.
Летом оперный театр отправился на целый месяц в Волгоград. Ирине предложили петь Сильву. В этой роли она произвела фурор. Местные поклонники оперетты одаривали её цветами и конфетами. «Сколько вам лет?» - спрашивали они. «Двадцать один год» - отвечала Ирина. «Боже мой!» - умилялись поклонники. Сильву, увы, повсюду пели грузные дамы 45-летнего возраста. Волгоградцы впервые в жизни увидели королеву чардаша такой, какой она должна быть, и из их груди вырвался восторг.
В институтские годы Ирина успешно спела сложнейшую партию Марфы из оперы Н. Римского-Корсакова «Царская невеста», готовила «Травиату» Дж. Верди. Но и Лиля Ахметовна не дремала. «Тебе с твоей внешностью надо играть, танцевать, петь», - твердила она. Выпускница Уральской консерватории Каримова хорошо знала Свердловскую оперетту и имя главного режиссёра, с которым был связан её успех. Она написала письмо мэтру, Владимиру Акимовичу Курочкину. Ответ не заставил себя ждать: «Приезжайте!»
20 апреля 1884 года Ирина Цыбина и Лиля Ахметовна Каримова прилетели в Свердловск. В аэропорту их ждала машина, а в городе – забронированный номер люкс в гостинице «Большой Урал». Вечером они побывали в театре оперетты на премьере «Графини из Гонконга». Им отвели удобные почётные места. Такое, почти европейское, внимание подкупало.
На следующий день Ирина прослушивалась. Собрался художественный совет – богом избранный суд жрецов. Она спела арию миссис Форд из «Виндзорских проказниц» О. Николаи, затем арию Иоланты из одноименной оперы П.И. Чайковского и куплеты Адели из «Летучей мыши» И. Штрауса. Совет удалился на совещание. И вот появился Курочкин. Он взял её за руку и медленно повёл в свой кабинет. Переступили порог, он плотно закрыл за собой дверь. Сердце Ирины ёкнуло: «К чему бы это?» Ей рассказывали, что некоторые главные режиссёры тестируют молодых актрис на диване. Здесь дивана не было. Было огромное зеркало на стене. Она стояла как раз перед ним. Курочкин подошёл к ней и стал медленно поднимать тяжёлое бархатное платье. Чем выше он поднимал платье, тем больше охватывало Ирину смятение: «Как себя вести? Что делать? Что сказать?» Наконец, маститый режиссёр остановился, похлопал её «по крупу», словно сноровистую лошадь: «Молодец, иди!» Ирина выскочила (её всю колотило от пережитого) – и Каримовой: «Он проверял, какие у меня ноги!». Каримова: «Естественно. Это в опере ноги никому не нужны. А здесь – оперетта!».
Позднее Цыбина узнала, что у жены Курочкина, актрисы Веры Георгиевны Евдокимовой, были потрясающе красивые ноги и, принимаю молодёжь в театр, он непременно обращал на это внимание. Когда актрисы появлялись в брючной костюме или длинном платье, он прибегал к шокирующему осмотру. Ирину приняли в театре, но червь сомнения не давал ей покоя, очень хотелось заглянуть в оперный: пусть уж прослушают и там. Каримова и Курочкин – каждый по-своему – отговорили.
Молодому артисту театра оперетты полагалась зарплата в 140 рублей, ей платили 150. Это означало, что на неё возлагают большие надежды. Ирина работала до изнеможение. За один сезон она подготовила едва ли не десять партий. Приходила с репетиций в общежитие и падала, обессиленная, на кровать. Ей нравилась эта жизнь без простоев, где были и пот, и аплодисменты.
«Ты скучаешь по дому, по Уфе?» - спрашивал отец, работник моторостроительного объединения. «Нет, некогда», - отвечала, к его огорчению, дочь.
Свердловская музкомедия была придворным театром. Ему покровительствовали обком партии, первый секретарь Борис Николаевич Ельцин. Ирина получила в центре города квартиру – символ советского благополучия. Всё складывалось как нельзя лучше. К 40-летию Победы над фашистской Германией музкомедия поставила спектакль «Вчера закончилась война». Цыбина сыграла в нём немецкую девушку Ингу, которая полюбила русского солдата. Сыграла так хорошо, что была отмечена Всероссийским театральным обществом как лучшая исполнительница женской роли. В награду она получила сумасшедшую премию в 250 рублей и возможность, не тратя денег на гостиницу, жить в Москве. Бездумно, в своё удовольствие. Целых десять дней. И каждый вечер посещать любой театра. Это был поистине царский подарок.
Между тем, Владимир Акимович отбыл в Москву вслед за Борисом Николаевичем. В Свердловской оперетте появился новый главный режиссёр Кирилл Стрежнев. С его приходом закончился «голубой период» Цыбиной, когда она играла преимущественно героинь. Отныне ей пришлось примерять на себя амплуа каскадной и характерной героини, субретки, травести.
В рок-мюзикле «Конец света» было слишком много звука. Цыбина, как и все, пела с микрофоном. Ей нужно было «перекричать» электронику. Она почувствовала, что голос стал уставать и отпросилась, вышла из мюзикла: не хватало ещё, чтобы с «Концом света» пришёл конец голосу. В оперетте Жака Оффенбаха «Путешествие на Луну» Ирина, как заправская балерина, встала на пуанты. Специалисты признали её дебют успешным. В «Детях капитана Гранта» И. и М. Дунаевских она сыграла подростка Роберта, а в «Девичьем переполохе» Ю. Милютина – деревенскую бабёнку, жену Скомороха. Героини никуда не делись, остались с ней, но теперь в её жизнь вошли другие персонажи, и она полюбила их. Ей было с ними интересно.
1 января 1997-го – один из самых памятных дней в творческой биографии Ирины. 25 декабря она приехала в Будапешт по приглашению организации «Интероперетт». Несколько репетиций, и 1 января Цыбина участвует в концерте, который транслировался на 30 европейских стран. Пела она «Болеро» Ш. Лекока.
В нынешний свой приезд в Уфу она увидела родной город и своих земляков другими глазами. Глазами екатеринбургских актёров.
- Мне все наперебой признаются в любви к Уфе, - говорит Ирина. – «Какой чистый, зелёный город! Как интересно в нём сочетаются новостройки со стариной. Салават Юлаев? О, это грандиозно! А зрители?.. Добрые, внимательные, чуткие. Впитывают искусство всем своим существом. Аплодируют горячо, стоя. Это какое-то чудо!»
Было бы удивительно, если бы заслуженная артистка России была довольна каждой своей ролью и не мечтала сыграть ту, которую почему-то не даёт главный режиссёр. (Ох, уж это неожиданное, оригинальное видение режиссёра!). Ирине кажется, что иногда она заводит себя, бывает на сцене чересчур эмоциональна («Не обязательно плакать самой, пусть плачем зритель»). Впрочем, у неё всегда есть возможность посмотреть на себя со стороны и подкорректировать свою игру. Муж, Александр Потапов, прячась в кулисах, записывает на видеокассеты спектакли с её участием. Дома они их прокручивают и разбирают сообща.
Александр – актёр того же театра. У него, по мнению жены, много талантов. В Екатеринбурге Александр известен не только как артист, но и как фотохудожник. Он мог бы быть удачливым бизнесменом. Пока их семейный бизнес – реклама. Ирину Цыбину и Александра Потапова можно увидеть на цветной обложке коммерческого журнала (реклама мебели) и по местному телевидению в рекламной ролике.
Утро. Он – гусар – усаживается в «Мерседес», она – в распахнутом пеньюаре выпорхнула на балкон и вслед ему кричит: «А где деньги?». Он отвечает: «Гусары денег не берут!» - и уезжает. Это реклама какого-то бензина.
«Можно ли сниматься в рекламе актёру?» - задаются вопросом блюстители нравственности. Если это талантливо, то почему бы нет? Но главное в другом. Разве не безнравственно платить двум талантливым актёрам мизерную зарплату?
- Вы хорошо выглядите, - сделал я, право же, не дежурный комплимент Ирине Цыбиной. – В чём секрет?
- Необходимо умерить свой аппетит. Как говорит мой муж, не надо есть за обедом два бифштекса. У меня есть театр, и я всегда должна выглядеть хорошо. В «Принцессе цирка» я играю Мари. Вы представляете толстую, расплывшуюся Мари?
Ничего невозможного нет. Гимнастика. Быстрым шагом, пешком до работы и обратно. После спектакля – бутербродик. И почаще смотреть в зеркало и взвешиваться. Соблазнов много. Им нельзя уступать.
- А в каких отношениях актриса Цыбина с кухней?
- Кухня – моя вотчина. Я там командир. Для меня важно, чтобы мои мальчишки, муж и сын Тихон, были накормлены. Когда они хорошо едят, видеть это – настоящее блаженство.
Ирина Цыбина – человек теплолюбивый. «Я умру не от голода, не от жажды – от холода», - говорит она. Екатеринбург – город студёных ветров. Заботливый Потапов утеплил квартиру, поменял двери и окна. Он может от многого её защитить, но она выбрала одну из самых зависимых профессий. Жить и работать в «террариуме единомышленников» и при этом быть над схваткой, сохранять своё достоинство, лицо – очень непросто. Особенно если твоё лицо своеобразное, запоминающееся.
