Музкомедия поставит Великую смуту

По мнению режиссера Кирилла Стрежнева, "Белая гвардия" - это история о извечной Великой смуте, в которой гибнут лучшие - честь и совесть нации.

Именно об этом он и его команда ставят новый спектакль. Композитор этой музыкальной драмы - Владимир Кобекин, либреттист - екатеринбургский поэт Аркадий Застырец. Спектакль был задуман более трех лет назад, но репетиции начались только сейчас.

Кирилл Савельевич, почему вы так настойчиво держались за "Белую гвардию"?

Кирилл Стрежнев: Наши спектакли - и "Кречинский", и "Екатерина", и "Мертвые души" - про Россию разных эпох. Мне интересна история нашей страны. Но все мы ее плохо знаем. Сейчас открывается огромное количество новых фактов, которые вносят поправки, переворачивают наше отношение и к Борису Годунову, к Октябрьскому перевороту... Я родился в этой стране, здесь живу и служу своей Родине, стараюсь высказываться честно и объективно - по мере возможности.

Меня тревожит свойственный вам провидческий дар: "Мертвые души" обозначили вал коррупции, захлестнувший нашу страну, а сейчас вы обращаетесь к теме Гражданской войны...

Кирилл Стрежнев: "Белая гвардия" - история не об этом, а о Великой смуте, в которую Россия погружена столетиями. Булгаков понимал под белой гвардией не войско. Для него белый цвет - символ добропорядочности, ума, всего самого позитивного. Это белая кость, элита общества. Конфликт быдла и белой кости, в котором всегда проигрывает интеллигенция, вечен в российском бытии. Это происходило и в XVII, и в ХХ веке, происходит и сейчас.

Мы пытаемся сделать спектакль про хрупкое, ломкое сознание интеллигента, который пытается сохранить некий цивилизованный уют и быт в страшной смуте. История невеселая, мягко говоря.

По первой строке романа: "Страшен был год..."?

Кирилл Стрежнев: С этого начинается спектакль. Поколение, рожденное в России с 1880-го, вырезано на 90 процентов - революцией, Гражданской войной, 30-ми годами. И мы пожинаем плоды этого исторического процесса. Сегодня у нас проблемы, потому что тогда кухарка могла управлять государством, а интеллигент оказался никому не нужным.

Как вам работается с Кобекиным?

Кирилл Стрежнев: Как с классиком. Он выдающийся русский композитор, великий мастер. Кобекин написал произведение о Великой смуте, близкое к "Борису Годунову" Мусоргского, - музыкальный ребус, который я несколько месяцев слушал и расшифровывал. Мне бы дотянуться до уровня композитора.

Серьезно. Это же опера, здесь музыка первична.

Вокальные партии сложные?

Кирилл Стрежнев: Очень. Это современная опера, где сочетаются современные жесткие вокальные интонации и совершенно изумительно написанная стилизация под русский романс. Таким образом и создается конфликт, на котором строится сюжет.

Как артисты справляются с материалом?

Кирилл Стрежнев: Последние годы мы исповедуем метод совместного создания спектакля. За столом невозможно просчитать заранее, в какую сторону поведет сцену: на репетицию приходит артист - и все меняется. Артисты погружаются в материал вместе со мной. И я вижу, как они становятся образованными, интеллектуальными людьми. Когда мы ставили "Скрипача на крыше", они прочитали не только про Тевье, но и "Блуждающие звезды", посмотрели экранизации. Так же и с "Белой гвардией": зачастую артисты удивляют на репетициях, докапываясь до неожиданной для меня информации.

Кто занят в спектакле?

Кирилл Стрежнев: Это настолько сложная работа, что у нас один состав исполнителей. Володя Алексеев - Турбин, Света Кочанова играет Елену, Таня Мокроусова - Юлию, Маша Виненкова - служанку Анюту. Шервинский - Игорь Ладейщиков, Мышлаевский - Леня Чугунников.

Какое точное попадание: герои романа именно такие, как эти артисты...

Кирилл Стрежнев: Я объясню почему: эта команда подбиралась по амплуа.

Но ведь про Булгакова не скажешь, что он амплуа описывал?

Кирилл Стрежнев: Все равно, любая драматургия предполагает определенные ниши, которые и мужской, и женский состав органично занимают. Удивительно совпало и по вокальным данным: Алексей Турбин будто написан для Алексеева, Елена - для Кочановой...

Но Елена же рыжая!

Кирилл Стрежнев: Кочанова уже перекрасилась из темной шатенки, осветлилась - принесла актерскую жертву во имя спектакля.

Лариосика вы не назвали.

Кирилл Стрежнев: А его у нас нет, потому что его практически нет в "Белой гвардии". Наш спектакль сделан по роману, а не по пьесе. При всем уважении к Михаилу Афанасьевичу "Дни Турбиных" - пьеса несовершенная, несмотря на весь театральный успех. Для музыкального театра ценнее и полезнее сделать оперу по роману, нежели пьесу с музычкой.

И финал будет, как в романе?

Кирилл Стрежнев: Не скажу.

Кто бы сомневался...

Кирилл Стрежнев: Финал уже придуман, но это не значит, что он будет таким. В "Мертвых душах" у нас сейчас играется седьмой вариант финала, в "Силиконовой дуре" их было до десятка. Создание спектакля внутри театра - это живое дело, мы сочиняем и отрабатываем оптимальный вариант.

Как известно, отец народов 16 раз смотрел "Дни Турбиных". Вы рассчитываете на такой же успех у властей предержащих?

Кирилл Стрежнев: Власти не балуют нас своим посещением. И дело не в "Белой гвардии", а в отношении к искусству, и к театру в частности. У меня иногда складывается ощущение, что если бы нас не было - всем бы стало куда лучше. Столько бы денег освободилось, ведь театр - это вечное "дай миллион".

Но зрителю, наверное, было бы хуже?

Кирилл Стрежнев: О зрителе, как и о народе в принципе, никто не думает. Никто не понимает, что театр - это учреждение, которое призвано, прошу прощения за казенные слова, открывать людям глаза, как-то их направлять, выполнять гуманитарную миссию.

Так давайте закроем театральные институты, театры, а оставим только корпоративы - вот славно-то будет!