Маленький человек в большом городе
В 2003 году "Эксцентрик-балет Сергея Смирнова" стал частью Свердловского академического театра музыкальной комедии. Под крышей этого музыкального холдинга получили прописку еще несколько самостоятельных творческих коллективов - детская вокально-хореографическая студия, ансамбль "Изумруд", вокально-джазовая студия Елены Захаровой. В этом году все отметят свои мини-юбилеи, но первыми принимать поздравления будут "Эксцентрики". В театре музкомедии их чаще всего называют сокращенно - "смирновцы", и не только потому, что так удобнее или быстрее, а потому что это единая творческая единица склеена талантом и энергией художественного руководителя коллектива Сергея СМИРНОВА.
За 15 лет Сергею Смирнову удалось создать по-настоящему профессиональный коллектив современного танца. В России их всего четыре - Театр Евгения Панфилова, театр Ольги Пона, Камерный балет "Москва" и "Эксцентрик-балет". Хореографию Смирнова всегда отличали сложная простота его танцевального языка, метафоричность, и, безусловно, чувство стиля и безупречный вкус. С переходом коллектива в музкомедию Сергей смог раскрыть свой талант постановщика в совсем не привычном для него жанре - оперетте и мюзикле. Например, в музыкальной притче "Храни меня, любимая" хореография Сергея Смирнова занимает особое место. Она не иллюстрирует действие и не создает лишь танцевальные перебивки, а является смысловым наполнением конкретных сцен и спектакля в целом. В основу угловатой, рубленной пластики фашистов балетмейстер взял немецкую свастику. Враг оказался не персонифицирован - в трактовке Смирнова это всеобщее, тотальное зло, а зло не имеет права на индивидуальность. Утрированная и комичная пластика танцующих немцев не вызывает смеха, скорее наоборот, они становятся еще более страшными и пугающими. Совсем иной хореографический образ создал Смирнов в последней премьере театра, мюзикле "Мертвые души". Пунктирная пластика танцовщиков, легкие взмахи, напоминающие вздохи или стоны мертвых душ, придали бессловесным и даже кажущимся бестелесными персонажам голос, содержание и объем смысла. Мертвые души в исполнении "Эксцентрик-балета" - души ангелов.
Можно сказать, что судьба назначила Сергея быть в этой жизни хореографом. Эта профессия у него в генах - мама-хореограф, папа-танцовщик, все детство прошло в балетном классе. Все было предопределено. И тем не менее, первое желание маленького Сергея - быть пожарником. Позже, когда страсть к красной пожарной машине прошла и появилась большая коробка карандашей, мечта стать художником стала главной. Выбор между хореографией и живописью дался непросто. Однако, по словам Сергея Смирнова, это все вторично, изначально он хотел спасать людей.
- Пятнадцать лет назад понятия "современная хореография" или "contemporary dance" существовали только среди узкого круга профессионалов, что заставило вас принять решение создать коллектив, природа танца которого многим была в 90-е годы не понятна?
- Жизнь человека состоит из очередных рубежей, которые он преодолевает и идет дальше или остается на месте. Пятнадцать лет назад я подошел к такому рубежу, и мне нужно было принять решение - оставаться на месте и заниматься с самодеятельными артистами или организовывать профессиональную труппу. На базе училища культуры я провел первый набор профессиональных танцоров. В кастинге приняло участие более 60 человек, через месяц эта цифра сократилась до 20, а через полгода до трех. Постепенно к этим трем стойким и верным стали добавляться еще и еще новые, труппа обрастала танцовщиками как снежный ком. В результате она выросла до вполне гармоничного числа - 12, включая и меня. Я искал актеров импровизирующих, которые бы могли очень быстро перейти от черной краски к белой, от белой к красной и т.д. Им самим должно быть интересно существовать в моем спектакле и добавлять как художнику краски и оттенки из своей собственной палитры. Современный танец тем и интересен, что это не просто сочиненная автором комбинация, это импульс, который идет от автора, который разрабатывают и дополняют сами артисты.
- А сегодня из первых "стойких и верных" кто-нибудь остался в коллективе?
- Остались действительно самые верные - Ашот Назаретян и Татьяна Брызгалова. Ведь на тот момент "Эксцентрик-балет" был труппой без статуса, без наград, имени, труппой без ничего. Таня с Ашотом увидели перспективу еще тогда, они оказались со мной одной крови, одного духа, одной веры, они оказались "моими".
- А насколько сложно стать "твоим"?
- Наверное, настолько же, как насколько кому-то - стать вашим. Это сродни какому-то самодурству - нравится человек, не нравится, люблю, не люблю. Вот сегодня полюбил, а завтра понял, что не того полюбил...
- И что тогда?
- И тогда просто человеку указывается на дверь, как бы жестоко это ни звучало. Это тоже своего рода кастинг, который проходил в классе в течение всех этих лет.
- По какому принципу происходит набор?
- Как если бы вы набирали себе друзей. Очень субъективный подход, может, это и неверно, но до сих пор себя оправдывало. Либо человек принимает мою религию, мое направление, и тогда он полностью мой, либо он пойдет в сопротивление и твоим не станет никогда. И для меня неважно, высоко прыгает танцовщик, много туров он крутит и какой он комплекции. Современный танец тем и интересен, что он рассматривает, прежде всего, личность, а ее компоненты бесконечны и интересны такие, какие есть.
- Какими качествами должен обладать танцовщик, чтобы стать "твоим" в профессиональном и человеческом плане?
- Изначально должен быть не очень зависимым от народного и классического танца. Человек со свободной головой, который не приемлет стереотипное мышление, способный фантазировать, выходить за предложенные рамки, быть мобильным, способным на импровизацию, на эксперимент, а эксперимент в творчестве - это главное, потому что только в этом случае рождается что-то новое, интересное и живое. У него должно быть природное желание писать поперек линованной бумаги, это эксцентрика в человеческом плане.
- Именно поэтому ваш коллектив называется "Эксцентрик-балет"?
- Отчасти, да. В то время, когда я создавал свой коллектив, в городе существовало много танцевальных групп, в названии которых был четко виден определенный вектор деятельности: джаз-балет, шоу-балет, фолк-балет. Я же хотел создать коллектив со смещенными понятиями. Мне кажется, что само слово "эксцентрик" - смещение центра, взглядов, это постоянное движение и динамика. Центр - это, наверное, уже конечная точка в эволюции, а мне интересно каждый раз смещать, передвигать, играть, если хотите, с тем, что принято называть центром.
- И кто же главный герой в ваших спектаклях со смещенным центром?
- Мой герой - маленький человек в большом городе. Это детальное и пристальное исследование маленького человека является для меня самым интересным. Я смотрю на него словно через увеличительное стекло. Мне не очень важно говорить о глобальном, моя вселенная заключена в одном конкретном человеке, и мне он очень интересен, так же как, наверное, Шукшину или Зощенко.
- Как вам кажется, чем вы отличаетесь от других современных хореографов?
- Наверное, тем, что я никогда ни у кого не учился. Я благодарен судьбе за то, что в нашей стране вовремя не сформировались институты, которые готовят хореографов для театра современного танца. Мне всегда хотелось придумать свой язык, сделать что-то не похожее ни на что. По этому пути я всегда и шел. Я стараюсь всячески избегать многочисленных просмотров спектаклей хореографов или участия в мастер-классах, чтобы не "заразиться" этими людьми. Потому что, попав под влияние какой-то личности и полюбив кого-то, ты начнешь неосознанно повторять его почерк, его хореографический путь. Наверное, сегодня это большая проблема российских хореографов, которые ищут все ответы на вопросы на Западе и примеряют на себя танцевальное платье, которое уже пахнет нафталином. Может быть, от этого у многих создается такое тупиковое ощущение от сегодняшней танцевальной жизни в нашей стране.
- Так значит, нет авторитетов?
- Конкретного авторитета нет. Мне любое мнение любопытно. А когда мнений много, и они все разноречивые, то это еще лучше. Когда я обладаю комплексом различных точек зрения, то нахожу для себя ответ. Поколебать меня могу только я сам. Мои спектакли претерпевают множественные редакции. Я постоянно что-то доделываю, улучшаю, как мне кажется, с выпуском спектакля его жизнь не заканчивается, он для меня живой и потому всегда находится в движении. Я, словно Моисей, вожу артистов дорогами своих вариантов. Например, приступая к постановке "Тряпичного угла", я три раза менял название, музыку и саму концепцию спектакля. Процесс скитания получился творческим, непредсказуемым и любопытным. "Тряпичный угол", пожалуй, первый спектакль, который рождался методом "тыка", из набора случайностей, в результате получилась некая режиссерско-балетмейстерская импровизация. В результате из нескольких умирающих идей от данс-анекдота с разноцветными мыльными пузырями и детскими игрушками выкристаллизовалась трагикомическая притча.
- Как ваш коллектив решил отметить юбилей?
- Всю программу мы решили выстроить в два дня - 7-8 февраля. Кстати, число 8 февраля было выбрано не случайно. Именно в этот день 15 лет назад я провел первый свой кастинг в коллектив "Эксцентрик-балет".
Мы покажем работы, которые были удостоены "Золотой Маски": "Голос", "Тряпичный угол" и "Глиняный ветер", все показать нет возможности. Также в программу мы не могли не включить наши маленькие танцевальные рассказы "Маленькие истории, рассказанные другу. Версия II". Я всегда любил и люблю миниатюры, мне кажется, это мой конек. И главное "блюдо" - презентация премьеры спектакля "Задалёчины", в которой заняты всего 4 танцовщика, основные солисты труппы - Татьяна Брызгалова, Ашот Назаретян, Максим Баулин и Евгения Карпова. Мне кажется, что получился нерасторопный, но очень щемящий спектакль, в чем-то он автобиографичен. В этой постановке мои мысли о себе, о жизни, мы все делаем вдох, вдох, вдох, вдох, и все куда-то бежим, а иногда хочется сделать выдох, остановиться, посмотреть по сторонам, и поразмышлять, и задать вопрос, который задает Селифан в последней премьере Свердловского театра музыкальной комедии "Мертвые души" - "Куда несемся мы, дай ответ...".
- Кстати, о театре музыкальной комедии. Насколько вам уютно в этом доме?
- Может быть, уютно, не то слово, комфортно, да. Однако это ощущение создается при условии, если ты не вникаешь в закулисные перипетии, к чему я и стремлюсь. Сейчас, по прошествии семи лет, я чувствую, что это мой дом. "Эксцентрик-балет" полностью перестроил все свои внутренние механизмы под ритм этого большого театра. И мы справляемся с этим ритмом, подчиняемся ему, но этот ритм не выбивает нас из нашего собственного. Мы уживаемся в системе два в одном. Я уверен, что по-другому и быть не может. Существует такое понятие "тоннельное" мышление, когда человек очень узко мыслит, и это не всегда хорошо. Сегодня такое время, когда нужно уметь многое. Я не могу своих танцовщиков назвать исключительно "смирновскими", они могут все. Они могут работать и в оперетте, и в мюзикле, и в эстраде, и в любом народном танце. И они так же очень хороши и в "Эксцентрик-балете". Было бы, наверное, неправильно закрывать их от остального и сфокусироваться только на том, что я им предлагаю.
- Какие спектакли, которые вы поставили в театре музыкальной комедии, были вам особенно интересны как хореографу?
- Любимых у меня два. "Ночь открытых дверей" и недавняя премьера "Мертвые души". Мне кажется, что эти постановки более театральны по своей форме, они очень интересны для хореографа, так как дают много возможностей создать что-то свое внутри самой сюжетной линии. Немаловажным моментом для меня стала очень интересная музыка - в одном случае Евгения Кармазина, в другом Александра Пантыкина. В этих спектаклях танец - не просто декоративный антураж, а драматургически сложное, выстроенное действие. Такие задачи мне как хореографу всегда любопытны, их нужно решать, преодолевать.
- А в вашей жизни часто случалось преодолевать что-либо?
- Я всегда выбирал свое русло, всегда искал свой путь, и как только на моем пути вставала преграда, я ее обходил. Я никогда не ломился в закрытую дверь и не ждал, когда ее откроют. Я подходил к этой двери, деликатно стучал либо пытался ее открыть. Когда понимал, что дверь закрыта и меня не ждут, я тихо уходил. Поэтому в моей жизни, к счастью или наоборот, преодоления никакого не было. Все складывалось так, как я хотел.
- Как вы относитесь к фестивалям, премиям и наградам?
Для меня все премии дороги, начиная с первой, которую мы получили в 1997 году на телевизионном конкурсе "Утренняя звезда". И победы, начиная с фестивалей, которые сегодня кажутся уже смешными - например, газеты "Труд" в Кемерове, заканчивая фестивалем "Золотая Маска". Несомненно, персональная "Маска", которую я получил в прошлом году как "лучший хореограф в современном танце", не может не тешить самолюбия. Признание - это всегда приятно, но я не делаю из этого культа.
Если говорить о профессиональных фестивалях, которые развивают и дают силы и желание идти вперед, то это, несомненно, фестиваль в Витебске "IFMC". Сегодня это Мекка современного танца в нашей стране, даже, я бы сказал, на всем европейском пространстве. Мне приятно, что мы являемся если не любимчиками этого фестиваля, то, по крайней мере, коллективом, которому всегда рады и которым всегда живо интересуются. Вся танцевальная элита прошла этот фестиваль как школу. Сейчас мы уже не принимаем участие в конкурсной программе. Я работаю как член жюри, а коллектив показывает спектакли во внеконкурсной программе. Но от этого фестиваль не становится менее интересным, потому что там всегда идет жизнь, попытка понять движение, понять танец. И очень много пищи для размышления мы черпаем именно там, потому что он интересен стыком платформ европейской и, я бы сказал, почти азиатской. Там можно встретить представителей из Германии, Франции, Финляндии, России, Польши, Китая, Японии. Интересно наблюдать, кто куда движется, как развивается.
- В какой стране современный танец развивается более ярко и интенсивно? На кого равняться?
- Я не могу сказать, в какой стране танец развивается наиболее интересно. Все зависит от личности, а личность не выбирает страну. Это может быть и "Fine Five" - театр из Эстонии, город Таллин, но он также мог быть и не эстонским. Мне интересен режиссер и хореограф из Норвегии Стромгрант, но я не могу сказать, что Норвегия впереди планеты всей. Мне кажется, современный танец по своей сути космополитичен и не имеет границ абсолютно. Я не могу отдать предпочтение какой-то одной стране. Так же я не могу Пину Бауш назвать стопроцентно только немецким хореографом.
- Как вы оцениваете развитие современного contemporary dance в России?
- Современный танец - это очень индивидуальное искусство, удел единиц. К сожалению, сегодня этот жанр определился как вид спорта. Сами того не желая, мы искусство индивидуалистов вбили в определенные рамки, обложили попсовыми идеями, присыпав сверху нафталином с Запада. Иногда у меня возникает желание повеселиться над всем этим. Сегодня contemporary dance развивается в трех-четырех крупных городах, может, это и не много, но я считаю, что плотность достаточная. Современный танец - удел современных индустриальных городов. В них больше можно найти пищи для размышления творческому человеку, сама жизнь построена таким образом, что заставляет человека убежать от этого большого каменного города к себе, в свой тряпичный угол, и понять, может быть, что-то очень важное.
