Лаборатория счастья
Среди традиций этого театра есть и такая (возникшая, впрочем, уже в новом тысячелетии, когда директором стал один из лучших театральных менеджеров России Михаил Сафронов): каждые пять лет устраивать мини-юбилеи, приглашая на них коллег и друзей из России и окрест нее. В эти дни не только показывают спектакли, но проводят также круглые столы, презентации новых проектов, мастер-классы и творческие встречи. В нынешнем году такой сопутствующей программы было как никогда много, а вот спектаклей – меньше, чем хотелось бы.
В музыкально-театральном пространстве России у Свердловской музкомедии – особая роль и особый статус. Этот театр практически всегда был в лидерах. И если два основных конкурента – Санкт-Петербургская музкомедия и Московская оперетта – знавали длительные периоды творческого безвременья, то свердловчане-екатеринбуржцы неизменно сохраняли и сохраняют свои позиции. Раньше – по части оперетты, теперь – мюзикла.
Слово «мюзикл» у многих сегодня ассоциируется почти исключительно с «проектной» его разновидностью, относящейся в массе своей, скорее, к сфере шоу-бизнеса, нежели искусства. Разумеется, и там появляется немало интересного и качественного, но хватает и заведомо третьесортной продукции. Подлинный же шедевр российского производства возник лишь однажды – легендарный «Норд-Ост», чья жизнь была насильственно прервана на взлете по причинам, к искусству отношения не имеющим. Однако еще задолго до того, как проектная ветвь мюзикла сделалась доминирующей (сейчас даже московский и петербургский театры, в основном, работают в этом русле – естественно, со своими нюансами и весьма различными результатами), на наших сценах начали появляться и приживаться классические западные мюзиклы, а затем стал активно развиваться и мюзикл отечественный. Развиваться именно в русле музыкального театра, в чем-то продолжая старую добрую оперетту, в чем-то ее отрицая, но самое главное – радикально расширяя границы выразительных средств и возможностей так называемого «легкого жанра», оставаясь при этом в границах искусства и не пытаясь конкурировать с шоу-бизнесом на его территории. Сегодня – если говорить о театрах-«тяжеловесах» – такое развитие непрерывно и последовательно происходит, прежде всего, на сцене Свердловской музкомедии (вслед за ней можно назвать, пожалуй, еще только Новосибирский музыкальный).
Конечно, не мюзиклом единым жив этот театр. В репертуаре имеются оперетты, музыкальные комедии, даже оригинальные балеты. Да и то, что числится по ведомству мюзикла, не всегда укладывается в эти и вообще какие-либо рамки, подчас ощутимо тяготея к опере. Например, «Мертвые души» Александра Пантыкина (самим автором названные «лайт-оперой»), «Белая гвардия» Владимира Кобекина и «Декабристы» Евгения Загота. Последние, кстати, осенью с огромным успехом были представлены в Москве на фестивале «Видеть музыку». Входили они и в программу нынешнего форума.
Наряду с «Декабристами» программа эта включала также «Яму» Сергея Дрезнина (по Куприну) и «Бернарду Альбу» Майкла Джона Лакьюзы (по Лорке). Более чем серьезная тематика, сложные – если не для восприятия, то для исполнения – партитуры. Эксклюзивный материал: «Декабристы» и «Яма» - рождались непосредственно в стенах театра, «Альба» – российская премьера одного из самых значительных бродвейских мюзиклов последнего десятилетия. Каждый спектакль – событие далеко не местного масштаба (хотя, пожалуй, к «Яме» – не вполне ровной и безупречной по части вкуса – это относится в наименьшей степени). Каждый в принципе заслуживал бы серьезного и подробного анализа. А истинное значение «Декабристов» – не только для уральской труппы, но и для российского музыкального театра в целом – нам всем еще предстоит осознать.
Рядом с этими и еще многими другими названиями, фигурирующими в афише театра, слово «музкомедия» может вызвать когнитивный диссонанс. Дискуссии о том, стоит ли держаться за эту морально устаревшую вывеску, давно уже не отражающую лица театра, идут не первый год. Однако театр, прекрасно сознавая «диссонанс», не хочет отказываться от устоявшегося бренда (продолжая именоваться даже не просто музкомедией, но еще и Свердловской). Прав ли он? Ведь тот же Новосибирский театр (у которого, кстати, доля комедийного сегмента в афише существенно больше) поменял в прошлом году название «театр музыкальной комедии» на «музыкальный театр». А у уральцев оснований для такого шага, пожалуй, больше. Подобный ребрендинг вряд ли смутил бы давнишних почитателей театра, способствуя вместе с тем расширению аудитории за счет тех, кого отпугивает само слово «музкомедия»...
В программе нынешнего форума о названии театра напоминал разве только видеопоказ «Веселых ребят» отца и сына Дунаевских. Да еще спецпроект под названием «САМ Колобок» (аббревиатуру САМ один из авторов проекта, драматург Константин Рубинский предложил расшифровывать как «Совместно-Анонимный» или «Спонтанно-Авторский» Мюзикл).
Работает это так: ряд либреттистов по мотивам известной сказки сочиняет тексты отдельных сцен, а композиторы пишут музыку, не ведая до финальных показов, кто были их соавторы; затем группа молодых режиссеров работает с фрагментами – каждый со своим, – также не зная ничего об их авторстве. Наиболее удачные из фрагментов отбираются как самим Кириллом Стрежневым – главным режиссером театра и руководителем режиссерской лаборатории, – так и присутствующими на показе зрителями и затем уже демонстрируются как цельный спектакль. Впрочем, за лабораторные рамки эксперимент так и не вышел. То, что получилось в итоге, выглядело не более чем капустником – временами забавным, временами не очень. Мало кто из режиссеров в такие сроки (практически один день репетиций) сумел проявить себя сколько-нибудь интересно. Но для них такой опыт несомненно должен оказаться полезным и поучительным.
Слово «лаборатория» вообще было одним из ключевых в дни форума, и это неслучайно. Театр издавна именовался сначала лабораторией советской оперетты, а в новейшие времена – русского мюзикла. Судьбы этих жанров заинтересованно обсуждались на творческих встречах и круглых столах практиками и теоретиками. Одними этими жанрами дело не ограничивалось. Так, сопредседателем директорского круглого стола был не кто иной, как гендиректор Большого театра Владимир Урин, и речь шла о проблемах, общих для всех, – например, о печально известных статьях российского законодательства, без изменения которых театрам просто не выжить. Круглый стол главных дирижеров вел Феликс Коробов, делившийся, в основном, собственным оперно-балетным опытом. Пожалуй, такого тесного общения и взаимопонимания между представителями различных ветвей музыкального театра, как в эти дни, больше нигде и не встретишь.
В день открытия форума состоялась презентация книги «Счастливое место. Свердловская музкомедия Георгия Кугушева, Владимира Курочкина и Кирилла Стрежнева». В этих стенах трепетно относятся к своей истории, но не мыслят себя вне общего и весьма широкого контекста. Вспомним, что именно этот театр стал в свое время инициатором, а затем издателем наиболее фундаментального труда по оперетте и мюзиклу – книги «Нескучный сад» Виктора Калиша. Пусть непосредственно свердловчанам там посвящено лишь около десяти процентов текста, зато театр, с которым автор долгие годы был тесно связан, проходит в его книге красной нитью. Нынешнее издание в каком-то смысле продолжает дело Калиша. Но если он рассматривал творческие процессы отдельных театров в русле общих тенденций развития жанра(-ов), то авторы новой книги (Елена Третьякова, Сергей Коробков, Александр Колесников и Александр Иняхин), напротив, идут от частного к общему: судьба и вехи истории одного театра периодически подталкивают их к обобщениям относительно оперетты и мюзикла в целом. В этом исследовании история театра рассматривается, прежде всего, через фигуры трех его лидеров (невероятно, но факт: их было всего трое на протяжении 85-летней истории, если, конечно, не считать эпизодические «междуцарствия», кратковременные и почти не оставившие сколько-нибудь заметных следов).
Эпоха Кирилла Стрежнева, возглавляющего театр уже более тридцати (!) лет, освещена наиболее подробно и многосторонне, что неудивительно: каждому из авторов довелось быть ее свидетелем практически с самого начала. Стрежнев – одна из ключевых фигур отечественного музыкального театра, и даже простое перечисление наиболее значительных его постановок, созданных по его инициативе и при его участии произведений, выпестованных им артистов могло бы занять всю газетную полосу. Но вот что характерно: посвященные ему страницы далеки от благостной комплиментарности; авторы подробно разбирают этапы режиссерского пути мастера и конкретные постановки, не всегда и не во всем принимая то, что он делал в том или ином случае, не умалчивая о спорных моментах и даже откровенных неудачах. И это, подчеркнем, – в юбилейном издании, осуществленном самим театром.
Но Свердловская музкомедия, помимо всего прочего, уникальна еще и склонностью к саморефлексии. Здесь привыкли уважительно внимать критическому слову (лишь бы только оно высказывалось в корректной форме) и адекватно на него реагировать. Более того: и Кирилл Стрежнев, и Михаил Сафронов постоянно подчеркивают, что жаждут не похвал, но профессионального анализа, и прежде всего хотят услышать или прочитать о том, что не удалось, над чем еще надо поработать.
«Счастливое место» – так назвали не только книгу, но и состоявшийся следом за ее презентацией гала-концерт. Слово «счастье» звучало постоянно в эти дни. «Фабрикой счастья» называлась юбилейная выставка, открывшаяся в Краеведческом музее. «Мы желаем счастья вам» – рефрен знаменитой песни, исполненной в финале всеми участниками, дал название и заключительному концерту в целом. В этот вечер по уже сложившейся традиции хозяева переместились в зал, тогда как на сцену выходили почти исключительно гости, приветствовавшие их не столько «адресами», сколько специально приготовленными номерами (некоторые, впрочем, путем небольшой перетекстовки как раз и превратились в «адреса»). А Кирилла Стрежнева, наконец, «догнала» награда – премия «Легенда» от Московского фестиваля «Видеть музыку», на который он не смог приехать. Гора пришла к Магомету.
Среди традиций этого театра есть и такая (возникшая, впрочем, уже в новом тысячелетии, когда директором стал один из лучших театральных менеджеров России Михаил Сафронов): каждые пять лет устраивать мини-юбилеи, приглашая на них коллег и друзей из России и окрест нее. В эти дни не только показывают спектакли, но проводят также круглые столы, презентации новых проектов, мастер-классы и творческие встречи. В нынешнем году такой сопутствующей программы было как никогда много, а вот спектаклей – меньше, чем хотелось бы.
В музыкально-театральном пространстве России у Свердловской музкомедии – особая роль и особый статус. Этот театр практически всегда был в лидерах. И если два основных конкурента – Санкт-Петербургская музкомедия и Московская оперетта – знавали длительные периоды творческого безвременья, то свердловчане-екатеринбуржцы неизменно сохраняли и сохраняют свои позиции. Раньше – по части оперетты, теперь – мюзикла.
Слово «мюзикл» у многих сегодня ассоциируется почти исключительно с «проектной» его разновидностью, относящейся в массе своей, скорее, к сфере шоу-бизнеса, нежели искусства. Разумеется, и там появляется немало интересного и качественного, но хватает и заведомо третьесортной продукции. Подлинный же шедевр российского производства возник лишь однажды – легендарный «Норд-Ост», чья жизнь была насильственно прервана на взлете по причинам, к искусству отношения не имеющим. Однако еще задолго до того, как проектная ветвь мюзикла сделалась доминирующей (сейчас даже московский и петербургский театры, в основном, работают в этом русле – естественно, со своими нюансами и весьма различными результатами), на наших сценах начали появляться и приживаться классические западные мюзиклы, а затем стал активно развиваться и мюзикл отечественный. Развиваться именно в русле музыкального театра, в чем-то продолжая старую добрую оперетту, в чем-то ее отрицая, но самое главное – радикально расширяя границы выразительных средств и возможностей так называемого «легкого жанра», оставаясь при этом в границах искусства и не пытаясь конкурировать с шоу-бизнесом на его территории. Сегодня – если говорить о театрах-«тяжеловесах» – такое развитие непрерывно и последовательно происходит, прежде всего, на сцене Свердловской музкомедии (вслед за ней можно назвать, пожалуй, еще только Новосибирский музыкальный).
Конечно, не мюзиклом единым жив этот театр. В репертуаре имеются оперетты, музыкальные комедии, даже оригинальные балеты. Да и то, что числится по ведомству мюзикла, не всегда укладывается в эти и вообще какие-либо рамки, подчас ощутимо тяготея к опере. Например, «Мертвые души» Александра Пантыкина (самим автором названные «лайт-оперой»), «Белая гвардия» Владимира Кобекина и «Декабристы» Евгения Загота. Последние, кстати, осенью с огромным успехом были представлены в Москве на фестивале «Видеть музыку». Входили они и в программу нынешнего форума.
Наряду с «Декабристами» программа эта включала также «Яму» Сергея Дрезнина (по Куприну) и «Бернарду Альбу» Майкла Джона Лакьюзы (по Лорке). Более чем серьезная тематика, сложные – если не для восприятия, то для исполнения – партитуры. Эксклюзивный материал: «Декабристы» и «Яма» - рождались непосредственно в стенах театра, «Альба» – российская премьера одного из самых значительных бродвейских мюзиклов последнего десятилетия. Каждый спектакль – событие далеко не местного масштаба (хотя, пожалуй, к «Яме» – не вполне ровной и безупречной по части вкуса – это относится в наименьшей степени). Каждый в принципе заслуживал бы серьезного и подробного анализа. А истинное значение «Декабристов» – не только для уральской труппы, но и для российского музыкального театра в целом – нам всем еще предстоит осознать.
Рядом с этими и еще многими другими названиями, фигурирующими в афише театра, слово «музкомедия» может вызвать когнитивный диссонанс. Дискуссии о том, стоит ли держаться за эту морально устаревшую вывеску, давно уже не отражающую лица театра, идут не первый год. Однако театр, прекрасно сознавая «диссонанс», не хочет отказываться от устоявшегося бренда (продолжая именоваться даже не просто музкомедией, но еще и Свердловской). Прав ли он? Ведь тот же Новосибирский театр (у которого, кстати, доля комедийного сегмента в афише существенно больше) поменял в прошлом году название «театр музыкальной комедии» на «музыкальный театр». А у уральцев оснований для такого шага, пожалуй, больше. Подобный ребрендинг вряд ли смутил бы давнишних почитателей театра, способствуя вместе с тем расширению аудитории за счет тех, кого отпугивает само слово «музкомедия»...
В программе нынешнего форума о названии театра напоминал разве только видеопоказ «Веселых ребят» отца и сына Дунаевских. Да еще спецпроект под названием «САМ Колобок» (аббревиатуру САМ один из авторов проекта, драматург Константин Рубинский предложил расшифровывать как «Совместно-Анонимный» или «Спонтанно-Авторский» Мюзикл).
Работает это так: ряд либреттистов по мотивам известной сказки сочиняет тексты отдельных сцен, а композиторы пишут музыку, не ведая до финальных показов, кто были их соавторы; затем группа молодых режиссеров работает с фрагментами – каждый со своим, – также не зная ничего об их авторстве. Наиболее удачные из фрагментов отбираются как самим Кириллом Стрежневым – главным режиссером театра и руководителем режиссерской лаборатории, – так и присутствующими на показе зрителями и затем уже демонстрируются как цельный спектакль. Впрочем, за лабораторные рамки эксперимент так и не вышел. То, что получилось в итоге, выглядело не более чем капустником – временами забавным, временами не очень. Мало кто из режиссеров в такие сроки (практически один день репетиций) сумел проявить себя сколько-нибудь интересно. Но для них такой опыт несомненно должен оказаться полезным и поучительным.
Слово «лаборатория» вообще было одним из ключевых в дни форума, и это неслучайно. Театр издавна именовался сначала лабораторией советской оперетты, а в новейшие времена – русского мюзикла. Судьбы этих жанров заинтересованно обсуждались на творческих встречах и круглых столах практиками и теоретиками. Одними этими жанрами дело не ограничивалось. Так, сопредседателем директорского круглого стола был не кто иной, как гендиректор Большого театра Владимир Урин, и речь шла о проблемах, общих для всех, – например, о печально известных статьях российского законодательства, без изменения которых театрам просто не выжить. Круглый стол главных дирижеров вел Феликс Коробов, делившийся, в основном, собственным оперно-балетным опытом. Пожалуй, такого тесного общения и взаимопонимания между представителями различных ветвей музыкального театра, как в эти дни, больше нигде и не встретишь.
В день открытия форума состоялась презентация книги «Счастливое место. Свердловская музкомедия Георгия Кугушева, Владимира Курочкина и Кирилла Стрежнева». В этих стенах трепетно относятся к своей истории, но не мыслят себя вне общего и весьма широкого контекста. Вспомним, что именно этот театр стал в свое время инициатором, а затем издателем наиболее фундаментального труда по оперетте и мюзиклу – книги «Нескучный сад» Виктора Калиша. Пусть непосредственно свердловчанам там посвящено лишь около десяти процентов текста, зато театр, с которым автор долгие годы был тесно связан, проходит в его книге красной нитью. Нынешнее издание в каком-то смысле продолжает дело Калиша. Но если он рассматривал творческие процессы отдельных театров в русле общих тенденций развития жанра(-ов), то авторы новой книги (Елена Третьякова, Сергей Коробков, Александр Колесников и Александр Иняхин), напротив, идут от частного к общему: судьба и вехи истории одного театра периодически подталкивают их к обобщениям относительно оперетты и мюзикла в целом. В этом исследовании история театра рассматривается, прежде всего, через фигуры трех его лидеров (невероятно, но факт: их было всего трое на протяжении 85-летней истории, если, конечно, не считать эпизодические «междуцарствия», кратковременные и почти не оставившие сколько-нибудь заметных следов).
Эпоха Кирилла Стрежнева, возглавляющего театр уже более тридцати (!) лет, освещена наиболее подробно и многосторонне, что неудивительно: каждому из авторов довелось быть ее свидетелем практически с самого начала. Стрежнев – одна из ключевых фигур отечественного музыкального театра, и даже простое перечисление наиболее значительных его постановок, созданных по его инициативе и при его участии произведений, выпестованных им артистов могло бы занять всю газетную полосу. Но вот что характерно: посвященные ему страницы далеки от благостной комплиментарности; авторы подробно разбирают этапы режиссерского пути мастера и конкретные постановки, не всегда и не во всем принимая то, что он делал в том или ином случае, не умалчивая о спорных моментах и даже откровенных неудачах. И это, подчеркнем, – в юбилейном издании, осуществленном самим театром.
Но Свердловская музкомедия, помимо всего прочего, уникальна еще и склонностью к саморефлексии. Здесь привыкли уважительно внимать критическому слову (лишь бы только оно высказывалось в корректной форме) и адекватно на него реагировать. Более того: и Кирилл Стрежнев, и Михаил Сафронов постоянно подчеркивают, что жаждут не похвал, но профессионального анализа, и прежде всего хотят услышать или прочитать о том, что не удалось, над чем еще надо поработать.
«Счастливое место» – так назвали не только книгу, но и состоявшийся следом за ее презентацией гала-концерт. Слово «счастье» звучало постоянно в эти дни. «Фабрикой счастья» называлась юбилейная выставка, открывшаяся в Краеведческом музее. «Мы желаем счастья вам» – рефрен знаменитой песни, исполненной в финале всеми участниками, дал название и заключительному концерту в целом. В этот вечер по уже сложившейся традиции хозяева переместились в зал, тогда как на сцену выходили почти исключительно гости, приветствовавшие их не столько «адресами», сколько специально приготовленными номерами (некоторые, впрочем, путем небольшой перетекстовки как раз и превратились в «адреса»). А Кирилла Стрежнева, наконец, «догнала» награда – премия «Легенда» от Московского фестиваля «Видеть музыку», на который он не смог приехать. Гора пришла к Магомету.
