Дневник фестиваля
В восемь часов вечера эстафетная палочка фестиваля от Музкомедии перешла к ТЮЗу. Там нас ждал театр "Провинциальные танцы".
Волнение чувствовалось везде: в фойе, в зале, (инстинктивно) за кулисами, - что было совершенно понятно: в первый день фестиваля на сцене возрождалась легендарная "Свадебка", и впервые российский зритель видел новую постановку Татьяны Багановой Sepia. Зритель ждал и того и другого с трепетом, но все-таки интрига была во втором отделении, и к нему был больший интерес.
Так или иначе, с обоими спектаклями связывались какие-то ожидания, мысли, мотивы. "Свадебка" на музыку Игоря Стравинского недвусмысленно указывала на тему русской крестьянской свадьбы и ее самых архаических обрядов. Честно, к музыке Стравинского относиться трудно, тем более в "Свадебке" она еще и с лондонским акцентом. Зато на ее фоне интересно было читать хореографический "текст", и гармоническая архаичность, и сумбурность, непривычная для слуха, в сочетании с движением на сцене только выигрывала, во всяком случае вызывала недоуменное любопытство. Яркие, колкие, бодрые тембры жили и в музыке, и в танце. Были преувеличенности, острые углы, отчаянные причеты, и именно они делали картинку живой, говорящей. Кажется, иллюстрация старинной свадебной игры цепляла еще и потому, что для нас эта традиция - отголосок слишком далекого прошлого, которое сейчас нам в диковинку. Помимо прочего, постановка своими чудаковатостями кому-то напомнила "Песню не про любовь".
В долгий перерыв после первого отделения настрой изменился. В следующем спектакле Sepia, поставленном по мотивам культового романа Кобо Абэ "Женщина в песках", хотелось увидеть не только песок, но и уловить какую-то неочевидность, идею, лежащую не на поверхности. Когда в темноте звучал закулисный голос, занавес парил над сценой, слышались первые звуки Восьмой симфонии Авета Тертеряна, - когда все только начиналось, по телу бежали мурашки. Дальше - руко-ножное месиво в бумажном коконе. Извивающиеся тела не людей, а каких-то странных существ, в почти полной наготе которых почему-то было столько ранимости и незащищенности. Песок, у которого не было формы, но было вечное движение, притягивавшее все живое, как магнит. Люди будто растворялись в бесформенной субстанции, приглашающей их в пустынную вечность. Песок равнодушно стирал их, "как мел с грифельной доски" а они продолжали болезненно цепляться друг за друга - то ли в надежде на что-то, то ли по привычке. Вместе с людьми растворялось время, зыбкое течение которого не имело границ. У времени не было голоса, оно не задавало вопросов и не давало ответов: оно превращалось в мираж, как и все живое. Это было похоже на ритуал, в котором музыка и танец вели диалог с космосом. Лица танцовщиков, смотревших в зал сквозь бумажные прорези, напоминали эхо - единственное, что осталось от всех, кто канул в песочную Лету. Финал, танцовщики замерли позади бумажного полотна - и снова мурашки, как в начале. Это была Sepia, танцевальная притча о песочных людях под метафизичную музыку армянского композитора "с русским интеллектом". Для кого-то мистика, для кого-то - повод к размышлениям.
Так завершился первый день фестиваля - на очень глубокой, необычной ноте, которая задала импульс всей фестивальной неделе. Посмотрим, что будет дальше.
