Дмитрий Белов: «Мюзикл помогает нам осознать самих себя в нашем времени»
https://uralcult.ru/articles/theatre/i122607/
Национальная театральная премия «Золотая Маска-2021» стала новым триумфом для Свердловского академического театра музыкальной комедии. Дмитрий Белов и Дмитрий Волосников получили премии как лучший режиссёр и лучший дирижёр в оперетте и мюзикле за спектакль «Сильва». Премьера постановки прошла 19 декабря 2019 года - и полностью переосмысленная оперетта Имре Кальмана оказалась так актуальна, что в списке номинантов на «Золотую Маску» 2021 года «Сильва» Свердловской музкомедии упоминалась 8 раз - а в номинациях «Лучшая мужская роль в оперетте/мюзикле» и «Лучшая женская роль в оперетте/мюзикле» было по два представителя нашего театра!
Мы разговариваем с Дмитрием Беловым через Skype наутро после церемонии. На Урале 13.40, в Москве еще утро, но отвечать на бесконечные вопросы журналистов – неотъемлемая часть работы лауреата национальной театральной премии.
- Дмитрий Вячеславович, примите поздравления. Это справедливая и очень честная награда. Хотя, конечно, мы в Екатеринбурге хотели бы, чтобы наград у «Сильвы» было побольше…
- Вот именно, - он усмехается. – Тут, как во всякой бочке мёда, есть обязательно ложка дёгтя. И я абсолютно уверен: все артисты, выдвинутые на «Маску», достойны были её получить. Я горжусь тем, что работаю с этой труппой, и что мы смогли сделать этот спектакль. Не раз работал в жюри премии и понимаю все сложности. с совершенно справедливо нацелена на поддержку региональных театров. Может быть, была такая логика: за «Сильву» мы уже дали дирижёру и режиссёру, ну и достаточно. А получилось так, что мы с Дмитрием Волосниковым в Екатеринбурге заезжие казачки, а театр как будто остался не при делах… хотя львиная доля нашего общего успеха именно в том, что это за театр.
- А случайно ли, что четыре номинанта на лучший спектакль в музыке и оперетте – это постановки из Барнаула, Екатеринбурга, Новосибирска и Новоуральска. Нет ни Москвы, ни Питера…
- И даже с этим выбором я не очень согласен! Я считаю, были сильные работы в Москве. Но это правда очень сложная ситуация – причем внутри премии она, может быть, даже сложнее, чем со стороны. Понимаете, «Маска» - это театральная премия. А значит, в экспертном совете и в жюри обязательно должны быть представители драматического театра. Вместо этого и жюри, и экспертный совет формируются из музыковедов, балетоведов, людей музыкального театра. А людей, которые имеют отношение к драме, нет! При том, что мюзикл целиком основан на драматургии! Говорят, три главных вещи в мюзикле - это драматургия, драматургия и драматургия. При всём моём уважении к знаниям и аналитическим способностям моих коллег-музыковедов я понимаю, что такое спектакль изнутри. И мне иногда не хватает взгляда со стороны драматического театра. Здоровой критики. Не похвалы, а именно критики, и в отборе чтобы это было. Я даже как-то озвучивал это и руководству «Маски»… но традиции оказались сильнее.
И если говорить об отсутствии столичных театров, это тоже нетрудно объяснить. Посмотрите, какая у номинантов «кипучесть». Причем в руководстве театров: Леонид Кипнис в Новосибирске, молодой директор Новоуральского театра Андрей Костюшкин, на Алтае давно и плодотворно работает главный режиссер Константин Яковлев. Ну и Екатеринбург с его «Сильвой» - фактически, это остатки урагана под названием Михаил Сафронов. Как-то сложилось, что именно эти театры создают повестку дня. Почему это происходит? Потому что крупные театры, этакие монстры, производят высокобюджетные спектакли, у них свои особые затраты, у них свои особые запросы, у них какие-то свои особые… наклонности, что ли. И очень часто их коммерческие устремления не совпадают с устремлениями жюри «Золотой Маски». Вот и получается, что в провинции гораздо легче позволить себе творческий поиск. Думаю, именно это совершенно справедливо отмечает национальная театральная премия.
- Вы хотите сказать, что провинция – это такая уникальная история именно потому, что приходится сочетать коммерческий расчёт и творческий поиск? Конечно, здесь не так уж и много вариантов: нужно и зарабатывать, и пытаться реализовать себя.
- Это давняя моя боль… Театры музыкальной комедии создавались в советское время как определённый идеологический инструмент. Они даже больше, чем драма, были нацелены на какую-то популяризацию образа жизни. А как мы знаем, всё советское искусство существовало не благодаря, а вопреки. Вот и бурная, творческая, новая жизнь музкомедии расцветала вопреки строгому государственному персту.
А сегодня? Государство рассматривает театр музыкальной комедии, в основном, как инструмент высокой выручки. В задании от учредителя есть только одно: вы должны сыграть столько-то спектаклей. Конечно, есть там что-то и про миссию, но это не основное. И я считаю, именно сейчас Министерство культуры могло бы каким-то образом – я не знаю, как, я не специалист в этом! – но как-то сформулировать и более весомо поддержать миссию современной музкомедии. Поддерживает же Минкульт кинематограф, побуждает к созданию новых произведений! А в театре каждое решение о новом названии – это мучительные раздумья директора: а вдруг не будет коммерческого успеха, а вдруг зритель не придёт…
Даже в 1990-х такого не было. Было свободное творческое существование, было понимание театра как инструмента - духовного, пусть протестного, пусть развлекательного, но не финансового. Почему бы и сейчас не сформулировать госзадание…
- Вы имеете в виду систему госзаказов и госгрантов, как в кино?
- Да, я думаю, это очень бы стимулировало. Тем более, мюзикл – это жанр, который помогает нам осознать самих себя, в нашем времени, сегодня, сейчас. Но не каждый театр может позволить себе рисковать. И нам приходится либо ставить исторические полотна про Екатерину Великую, на которые будет спрос, хотя это тоже способ осознания себя. Или какие-то беззаботные антрепризные безделушки, чтобы хоть как-то наполнить зал. Это совершенно нетерпимая ситуация, которая ведет к краху. И одна надежда – на свежие творческие силы.
- Вот, кстати, поговорим о ситуации, когда мюзикл становится инструментом очень смелых, своевременных, ярких высказываний. Посмотрите на Америку, какие мюзиклы стали событиями последнего времени? «Зазубренная маленькая таблетка» по песням Аланис Мориссет – о взрослении, о боли, о зависимостях и отношениях в современном мире. «Дорогой Эван Хансен» - это социофобия, это сложный мир молодого человека и поисков себя. «Гамильтон» - это современный критический взгляд на американскую историю. Я уже не говорю про «Авеню Кью» или «Книгу Мормона»! Как вы думаете, темы такой глубины и сатира такого уровня возможны в России?
- Я думаю, что… Это комплексная проблема, потому что, конечно, мюзикл – это драматургия. У нас нет широкого рынка драматургов, которые понимали бы, что такое музыкальная драматургия. У нас нет рынка композиторов, которые понимали бы, что мюзикл - не просто набор песенок, перемежающихся текстом. Это сложнейший жанр! В Америке мюзикл давно уже занял место оперы по сложности музыкального языка. Это тоже не всегда хорошо, но это признанный факт: современный мюзикл в Америке сложнее некоторых опер. Можно говорить об этом, начиная с работ Стивена Сондхайма.
А второй момент - наше разодранное противоречиями, интернетом, государственной и негосударственной политикой общество, оно просто как бальзама требует такого… целительного участия музыки. Музыкальный театр примиряет в себе. Потому что музыка – это великий, универсальный инструмент подняться над всем, примирить всё. Если убрать из «Риголетто» музыку, останется чернуха в духе самых мрачных пьес Николая Владимировича Коляды. А если туда добавить музыку Верди, прозрачную, совершенно небесную, возникает парадоксальный эффект. Музыка примиряет нас с жизнью. И в этом величие музыкального театра. И возможности для общественного примирения, которые таит в себе музыкальный театр.
Это огромная работа. Нужна продюсерская воля, директорская воля, воля Министерства культуры, нужно понимание - но пока я его не вижу. Нужно быть Сафроновым или Кипнисом, чтобы это осуществить. Такие люди в хорошем смысле жаждут успеха и понимают, где он зарыт. И знают, кстати, что «Золотая маска» поддерживает такие начинания... но, к сожалению, одной «Маски» недостаточно.
- Уже дважды вы упомянули Михаила Вячеславовича Сафронова, легендарного директора Свердловской музкомедии, который ушел из жизни полтора года назад… Без него, конечно, не было бы ни театра в его нынешнем понимании, ни даже тех спектаклей, которые продолжают выходить сейчас. А как по-вашему, удастся ли театру без Сафронова удерживать этот уровень?
- Знаете, когда речь заходила о Сафронове, я не мог спокойно о нем говорить. Он меня раздражал, я был уверен, что так нельзя… А когда его не стало, я вдруг понял, до какой степени его не хватает. При жизни его масштаб было очень сложно оценить… Но, во-первых, надо сказать, что Сафронов не был один. Есть главный режиссер Кирилл Стрежнев - они всегда были тандемом. И я, конечно, знаю, как жёсток Кирилл Савельевич при формировании репертуара: вот это будет, а вот этого не будет никогда. А Сафронов как центрист, как директор, всегда это чувствовал, отстраивался от частных мнений, занимал какую-то консолидированную центральную позицию и с ней шёл вперёд.
Сафронов не был один. Отвечая на ваш вопрос про завтрашний день, я с большой тревогой смотрю в будущее театра… но посмотрите, какое количество молодых режиссеров вдруг появилось в драме! Это какое-то сумасшествие, и меня тогда захватила какая-то волна… ну восторга, извините за пафос. Я думал: как же здорово, что это не прекращается, несмотря ни на что! Все ругают власть: ай-яй-яй! ой-ёй-ёй! - и тем не менее это продолжается, это бурно кипит. И я надеюсь, это кипение перейдёт и на музыкальный театр. Хотя кипение в музкомедии более поверхностное; все же понимают, что здесь деньгами пахнет больше, чем в драме. И конечно это немного отвлекает от идеи, от истинных задач театра.
И как найти команду - именно команду, которая будет держать музкомедию в поле театра! - это какой-то огромный вопрос. Нужна невероятная мудрость руководства, потому что Сафронов был двигателем, это был атомный реактор, который управлял процессом, он не доверял, он всем звонил, всех всегда спрашивал: «Как? Что? Почему?». В этом, конечно была его мудрость как политика.
Я желаю театру мудрости и понимания масштаба ответственности. Музкомедия - это безусловное достояние Урала! И его принципиальный взгляд в сторону нового, которую театр занимает много-много лет, терять ни в коем случае нельзя. Иначе… даже не верю, что это может быть.
- Про перспективы музыкального театра в России уместно спрашивать?
- Я вообще считаю, что проблема театра, прежде всего, в управлении. Артистов в России много, их можно привлечь, их можно заманить из Москвы. Какое огромное количество безработных талантов сидит в столице: не знает, куда им деваться, как им жить вообще с этим! У меня был в 2013 году на «Алые паруса» конкурс в Москве - уму непостижимо!.. В третьем туре остались 25 Меннерсов и 18 Грэев. Это только мужчины, про Ассолей я вообще молчу…
- И все хороши?
- Не знал, как выбрать на третьем туре! Я говорю: «Ребята, что вы здесь делаете?! Страна загибается без теноров!». А это две теноровые партии, и все они стоят в одной очереди за счастьем. Почему не поехать в регионы? Но об этом, конечно, сложно говорить: я же сам в итоге в Москве...
- Кстати, в этом смысле «Золотая Маска» тоже открывает горизонты. Мы смотрим в список номинантов и думаем: нужно съездить в Пермь, там интересное «Загадочное ночное убийство собаки»; или в Омск на «Дядю Ваню» Цхвиравы. В регионах сейчас происходит то, что мы, скорее всего, в Екатеринбурге никогда не увидим! До Москвы эти спектакли довезут, и московские постановки к нам привезут, но как же межрегиональные связи?
- Очень-очень с вами согласен! Регионам всегда важно показать «на Москву»: как Москва примет, кто больше в Москве понравится. Вот это нет, а вот это да... А нужны горизонтальные связи, обмены. Новосибирская музкомедия, допустим, когда она приезжала? Ну приезжала как-то, по-моему, в Свердловск с одним спектаклем. Ну делает Георгий Исаакян фестиваль музыкальных театров «Видеть музыку», но опять это всё в Москву везут.
- В Екатеринбурге есть Олег Семёнович Лоевский и его «Реальный театр», и мы видим драму. Есть «Петрушка Великий», который возит куклы со всей страны сюда к нам. Но с музыкальным театром гораздо сложнее, музыкальных фестивалей у нас пока нет.
- Сейчас, я знаю, продюсер Дима Калантаров возрождает премию «Музыкальное сердце театра». Начать решил с Новосибирска, там будет делать первую церемонию вручения. Следующая премия - в другом городе, и так она будет кочевать по регионам. И еще планируется новая всероссийская гастрольная программа, об этом говорила министр культуры Ольга Любимова. Я только за, если вдруг вот эти горизонтальные связи появятся, и как-то они освежат жизнь театра, особенно музыкального.
- Если можно, вопрос гораздо более простой и почти приземлённый. Где будет храниться «Маска»? У Вас или в театре?
- Очень смешная была история, когда награждали «Фигаро». Там мне как режиссеру «Маску» не дали, а получила Елена Костюкова за роль второго плана. Это была одна из первых «Золотых Масок» Свердловской музкомедии. И после церемонии мы с Сафроновым стоим - а он вдруг побежал за этой «Маской» и говорит мне: «Я тебе её не дам!». В этом было столько детской непосредственности! Он реально думал, что я заберу себе «Маску» - может быть потому, что понимал: идея спектакля была моей и у меня, наверное, логично должны возникнуть мысли о том, что «Маска» будет храниться дома. А я даже в страшном сне себе этого представить не мог! «Фигаро» - это же был огромный риск для всего театра, его закрывать пытались, чего там только не было! И именно тогда все поняли, как сладок результат внезапной победы и результат риска. А он рисковый был парень - это важное очень качество для продюсера, для директора.
Я думаю, хорошая идея, чтобы и эта маска за режиссуру «Сильвы» была в театре. Тем более, я знаю, как жюри распределяет места, - и для меня это наша общая победа.
