https://www.oblgazeta.ru/culture/music/124760/
Б.Нодельман: "Любимый момент в работе - не премьера, а задолго "до" - твои первые корректуры в партитуре. Начинаешь копаться, искать: тут надо бы помягче, светлее, а там, напротив, чего-то не хватает. Работаешь вместе с композитором..." Фото: И.Желнов
28 июня главному дирижёру Свердловской музкомедии Борису Нодельману – 75! В этот день в театре стартует триада юбилейных вечеров: зрители увидят лучшие спектакли последнего времени – «Декабристы», «Боккаччо», «Эвита». Каждый стал событием в театральной жизни России, выразительной иллюстрацией развития жанра оперетты и мюзикла. Все три вечера за пультом – соавтор спектаклей Борис Нодельман.
За пультом – в наушниках
Однажды задала ему провокационный вопрос: не было ли амбиций дирижировать симфоническим оркестром? На сцене, на виду. Красиво! А то всю жизнь в «яме». Пусть и оркестровой. Ответил тут же (плакала моя интрига – для него это не вопрос). Что дирижировал – в той же Свердловской филармонии, концертные программы Шопена и Чайковского. И что сразу понял: работа та же, да не та. «Для симфонического оркестра в сто человек я недостаточно властен. Там дирижёр – командир». В оркестровой яме театра – сорок музыкантов, но здесь дирижёр «творит спектакль» и вместе с теми, кто на сцене. Артисты иногда пеняют ему: вы почему надели сегодня чёрную, а не белую рубашку, вас плохо видно. Да, считается, что автор спектакля прежде всего – режиссёр, он задаёт идею, акцентирует смыслы. Но каждый вечер спектакль «в руках» именно дирижёра.
Досье "ОГ"
НОДЕЛЬМАН Борис Григорьевич
Фото: предоставлено Свердловским театром музыкальной комедии
Окончил Уральскую государственную консерваторию им. М.П. Мусоргского по классу фортепиано (1970); ассистентура-стажировка по специальности «Камерный ансамбль» (1982); по специальности «Оперно-симфоническое дирижирование»(1988).
В Свердловской музкомедии работает с 1984 года. С 1992 года — главный дирижёр театра.
«Заслуженный деятель искусств РФ» (1999)
Награждён медалью «За заслуги перед Свердловской областью» (2011)
Профессиональные награды:
– Национальная театральная премия «Золотая Маска» в номинации «Лучший дирижёр в оперетте и мюзикле» за реалити-мюзикл «Силиконовая дура» (2008) и мюзикл «Мёртвые души» (2011)
Лауреат премии губернатора Свердловской области (1998 — «Княгиня чардаша», 2009 — «Екатерина Великая», 2011 — «Мёртвые души», 2015 — www.muzkom.net/about/repertoire/yama">http://www.muzkom.net/about/repertoire/yama">»Яма»).
Неоднократно – лауреат премии Областного театрального фестиваля «Браво!»
В качестве дирижёра-постановщика участвовал в создании 44 спектаклей.
В текущем репертуаре Свердловской музкомедии дирижирует спектаклями: «Чёрт и девственница», «Екатерина Великая», «Мёртвые души», «Силиконовая дура», «Алые паруса», «Скрипач на крыше», «Яма», «Декабристы», «Орфей & Эвридика», «Эвита», «Моцарт VS Сальери».
Театральную практику совмещает с преподавательской деятельностью: почти 20 лет являлся преподавателем «Искусство эстрады» Свердловского музыкального училища им. П.И. Чайковского, с 1999 года преподаёт в Уральской государственной консерватории им. М.П. Мусоргского на кафедрах «Музыкальный театр» и «Оперно-симфоническое дирижирование», имеет учёную степень профессора.
Это его мир. Другого не надо. Он сроднился с ним ещё учась в Уральской консерватории на дирижёра, когда реализовывал своё первое, пианистическое образование, талант легко играть с листа. По просьбе великого худрука Свердловской музкомедии Владимира Курочкина аккомпанировал в концертах театра. Для зрителей тех лет, не избалованных культурой, они были отдушиной и потребностью. «Мотались с одного красного уголка на другой, с одного ДК на соседний. Однажды в день у меня оказалось 13 концертов!». А кому аккомпанировал-то?! Что ни имя – легенда. Евдокимова, сам Курочкин, Емельянова, Духовный, Барынин, дуэты Виноградова – Сытник, Антонова – Жердер. Они приглашали его, уверенные в деликатном и выразительном аккомпанементе. С тех самых пор он стал здесь своим.
Оперная примадонна Галина Вишневская как-то обронила: «На голосе вокалиста сказывается даже то, какие книги он читает». На качестве дирижирования, рождении Маэстро, не исключаю, могли сказаться и те 13 концертов (учитывая имена участников, это точно был не нынешний чёс, а изнуряющая, честная работа для зрителей). И много чего другого сказалось, что большинству зрителей просто неведомо в неизменно сдержанном Борисе Нодельмане. Например, его увлечённость поэзией. Когда-то в Свердловске, возле стадиона «Юность», был магазин «Поэзия» (!) – Нодельман был его завсегдатаем. За сборником Ахматовой мог запросто рвануть в другой город… Знание поэзии, собственная пиитическая одарённость вылились не только в три тома эпиграмм (многие из экспромтов зрители слышали на театральных юбилеях), но и в облагораживание переводных либретто. Он дописывал и переписывал стихи к спектаклям «Чёрт и девственница», «Кандид»: господа переводчики не всегда учитывают метрическую основу музыки, а сильные доли стиха и мелодии должны совпадать, иначе героине придётся петь «ЗдравствУй!». Вот и «улучшал классиков».
Из увлечений молодости – и пластинки. У него была шикарная коллекция. В то время, когда не было магнитофонов-кассет-компьютеров, Нодельман узнавал мировую музыку и музыкантов мира по дискам чешской фирмы «Supraphon». Исполнение Караяна впервые услышал по югославским записям. А ещё в Доме грампластинок (в «Керосинке», как они называли) для таких гурманов были «Музыкальные среды», где, например, Третью симфонию Бетховена можно было услышать в трактовках разных дирижёров. И обсудить…
Всё воспитывало. Обогащало. Раздвигало горизонты. Но я и про «Поэзию», и про «Керосинку» ещё и к тому, что за интеллигентной сдержанностью в Нодельмане – азартный человек. Особенно, когда играют не «Марицу» или «Принцессу цирка», а экспериментируют. Свердловская музкомедия – театр экспериментов. Режиссёрских – прежде всего. Но и оркестр под руководством Б. Нодельмана не раз шёл на творческий риск. В 1980-е театр поставил мюзикл «Конец света» – с музыкальным сопровождением рок-группы «Кабинет»! Альянс академического театра и рок-группы – это было впервые в театральной практике России. Продолжением экспериментов стал «Багдадский вор», где электронная музыка была соединена с живым звучанием духовых инструментов оркестра, и «Девичий переполох» с участием ансамбля народных инструментов «Изумруд». «Народники» внесли в известную оперетту свежий воздух, новую – прежде неведомую! – выразительность. А в «Силиконовой дуре» Нодельман и композитор Пантыкин отважились ещё на один риск – сочетание живого звука и фонограммы.
– Представляете, на «Силиконовой дуре», – говорит Борис Григорьевич, – я надеваю наушники, чтобы руководить живым и фонограммным звучанием, сводить две разные эстетики. Во имя спектакля. Сложно? А как же! Но безумно интересно…
«Играем быстрее – надо успеть к матчу!»
Смеётся: журналисты нередко спрашивают «Если бы необитаемый остров, то – три необходимые вещи?». Рояль, телевизор и плиточка. Рояль и плиточка («что-то приготовить и погрызть») – понятно. А телевизор? «Как без футбола?!» – возмущён непониманием известный дирижёр. Да, Нодельман «crazy» на футболе. Влюблён, помешан. Он из тех болельщиков, какими были великие Шостакович, Ойстрах, Прокофьев. Не нынешние фанаты, готовые морды бить, – именно болельщики, с уважением к игрокам и спортивной чести. Но об азарте Нодельмана-болельщика в театре легенды ходят. Например, что в день ответственного матча он подгоняет оркестр: «Играем быстрее, иначе не успею к началу». Опять смеётся: ну как такое возможно в музыке, где темпы и ритмы – всё расписано. «Если и бросаю такую фразу – больше для куража. А вот что реально: даже на гастролях, где интересна новая публика, её реакция, да можно и на поклонах задержаться – если матч, сразу после спектакля бросаю дирижёрскую палочку, и в номер, к телевизору». А ещё он выдал «ОГ» секрет: когда супер-матч, за кулисами иногда ставится маленький телевизор, крайний оркестрант поглядывает одним глазом на игру и периодически показывает маэстро счёт.
– В Екатеринбурге болею, конечно, за «Урал», – рассказывает Борис Григорьевич. – А если глобально, за «Барселону» – шикарная команда! Любимый игрок – Месси. Нравится «Манчестер Юнайтед»… Люблю качественное искусство, а хороший футбол – искусство. Заметьте, как много общего: поле – это сцена, трибуны – зрительный зал, тренировки – те же репетиции в театре. И там, и там публика ждёт от игроков хорошей импровизации, и если она случается, если создаётся спектакль – зрительское «ура» и аплодисменты…
Если продолжить аналогию, то он – тренер? Борис Григорьевич не отрицает. Более того:
– На репетиции кричу! Очень спонтанен, вспыльчив, нетерпелив. Взаимоотношения дирижёра и музыкантов гипертрофированно, но гениально показал Феллини в «Репетиции оркестра». Да, ругаемся, но – творчески. Чтобы коллектив индивидуалистов, по-разному воспринимающих музыку, собрался в ансамбль. Это не мешает через пять минут после репетиции вместе пить чай. А мне – понимать: ну что я без них? Поэтому когда театр получает очередную «Золотую маску», она – НАША. Обязательно вместе отмечаем это событие, ведь я, дирижёр, получил «Маску» за работу, которую сделал оркестр. Мы на равных. Просто у каждого своя партия…
Многие годы в Свердловской музкомедии незыблема традиция: по окончании спектакля вышедшие на поклоны авторы и актёры склоняются к оркестровой яме и аплодируют музыкантам. Нодельману очень дорога эта искренняя признательность премьеров тем, кто не на авансцене. В яме. Так же дорого, если во время спектакля музыканты, в паузах своей партии, приподнимаются и наблюдают за происходящим на сцене. «Значит, не «отыграл – и домой!» Значит, интересно им, небезразличен общий результат!». Кстати, с некоторых пор эту традицию подхватил и Оперный…
х х х
…Его детство пришлось на время, когда пацаны мечтали быть лётчиками и моряками. В его неполные пятнадцать, в 1961-м, полетел в космос Гагарин. В тот день Борис, выставленный с урока за плохое поведение (проза отрочества!), услышав в коридоре по радио правительственное сообщение, первым вбежал в класс с криком: «Кончай учиться. Наши в космосе!» О космосе мечтать не начал: талантливый Боря Нодельман уже учился в школе-десятилетке при Уральской консерватории. Но «эпизод с Гагариным» оказался для него пророческим. Много раз в своей профессиональной жизни он будет первым открывать миру новое, отодвигать в Музыке горизонты привычного. А пацанский кураж живёт в нём и в 75.
О дирижёрской палочке
– У дирижёров такие разные образы: яростный Караян, благодушный Абадо, темпераментный Темирканов, аскетичный Мравинский…
– Но мы же их видим в «концертном варианте»). Тот же Мравинский был эмоциональным и жёстким в работе. Изнуряющей работе. Репетировал часами, доводил до такого автоматизма, что на концерте маленького дуновения дирижёрской палочки было достаточно.
– Работать с дирижёрской палочкой или без – есть принципиальная разница?
– Большинство дирижируют с палочкой. Убирают её лишь в момент лирической музыки. Когда тебе нужна «гладкая» музыка, мягкие руки более выразительны – создают протяжённую линию. Палочка её «рвёт». Зато палочка удлиняет руку, Она более метрична, создаёт тактирование. Её острие, самый кончик – концентрирует внимание. Она видна всем. Даже маленькая палочка Гергиева, которую остроумцы прозвали «зубочисткой».
– А вы, так понимаю, можете дирижировать и с палочкой, и без неё?
– Да, и так, и так. Иногда дело не в музыке. Просто забыл палочку, торопясь в оркестровую яму. Замотался, забегался…
– Так у вас на пульте должна лежать вторая, на всякий случай!
– А своруют? И где вы возьмёте палочку? Она же не продаётся. Это ручная работа мастеров. Так что «палками» не разбрасываются. Ещё и в футлярчике носят, как бильярдисты – кий. Чтоб не сломалась.
– А из чего сделаны палочки?
– Сегодня есть даже пластмассовые. Есть блестящие, чтоб бликовала на свет и её хорошо было видно. Есть светящиеся. Но это уже «выкрутасы». У меня обычная деревянная. Она лёгкая! А ещё подбираешь палочку «своего размера». Гергиеву нравится дирижировать миниатюрной. У него такие геометрические пассы, что иногда думаешь: как оркестр понимает, где им вступать? Караян любил дирижировать руками. У него невероятная магия рук. Ты как зритель заколдован…
– У литераторов, художников есть понятие «набивать руку» – копировать работу гениев, чтобы даже мышцы запоминали логику построения фразы, сочетания цвета, логику движений…
– Не наш случай. Копировать бессмысленно. Мы же играем конкретную музыку. Я «просто» любуюсь Караяном, Абадо, Рождественским. Помню – на спектакле в Большом театре смотрел только на Светланова, а не на сцену. Когда приезжал сюда Вольф Горелик с театром Станиславского, я посмотрел его «Богему» (как он сделал эту музыку!..), пришёл за кулисы, встал перед ним на колени: «Вилька, ты гений!»
