Только что на «Золотой маске» мюзикл «Фома» в режиссуре Филиппа Разенкова стал сенсацией.  «Фома» построен на песнях Юрия Шевчука, сюжетная канва – путь к славе нонкомформиста из провинции, совпавший с перестройкой в нашей стране. На церемонию награждения режиссёр вырвался с последних репетиций «Боккаччо» в Свердловской музкомедии. Тут, в оперетте Франца фон Зуппе, у него другое время, но не менее «ядрёный» герой и тоже – реальная личность. Премьера – сегодня. Как удалось и во имя чего стоило «оборотиться в прошлое»?

– Для меня это был вызов. Даже не один, – рассказал «ОГ» Филипп Разенков. – «Боккаччо» – малоизвестное произведение Зуппе. Я сам его не знал! Зуппе, конечно, из классиков жанра, но у него больше знают «Прекрасную Галатею». И потом, это не Штраус, не Легар, не Кальман, не Оффенбах. Более «экзотичный» композитор. С другой стороны, когда зритель не знает произведение, можно позволить себе многое. Когда послушал музыку, понял – нравится. К тому же по опыту знаю: не нужно бояться произведения, даже если не полюбил музыку с первого взгляда. Часто «любовь» приходит в процессе работы.

Первый по значимости вызов – сам жанр. Как ставить сегодня классическую оперетту? На момент, когда обсуждалось название, я не ставил ни одной оперетты. Мюзиклы – да, ставил, с ними понятно. Но мюзиклы – это другое… Решающую роль сыграло само название. Боккаччо стал «наживкой», на которую я клюнул. Главный герой – великий писатель эпохи Возрождения, один из реформаторов литературы. Как совместить лёгкий жанр, предполагающий комедийные ситуации, и серьёзную личность? Если, учитывая персонажа, говорить о высоком – тогда о чём? Вот это и стало главной приманкой. Надо было искать «ключ».

«Декамерон» написан во время чумы. В пандемию!

– Знаю, что в 2020-м у вас было несколько премьер подряд. И «Боккаччо» планировался на декабрь. Пандемия, видимо, «помогла» – дала время подумать, вздохнуть…

-«До» пандемии рассуждал так: не буду обращаться в Средневековье, перенесу сюжет в красивое итальянское время эпохи Феллини, в середину ХХ века. Сделаю стильный спектакль, с эротическим флёром, по-оперетточному. Но! Музыка Зуппе не «звучала» для меня в этой эпохе. К тому же вставал вопрос: а кто тогда Боккаччо? Условный Феллини? Или кто?

Когда началась пандемия, усилились ассоциации: «Декамерон» ведь написан Боккаччо во время чумы, которая стала сюжетообразующим событием книги, и это так перекликается с нашим «сегодня». Подумал: я же молодой режиссёр, надо удивлять, провоцировать. Тем более – «Декамерон»! Всё, переносим сюжет в наши дни. Возможно, тогда и музыка зазвучит свежо, интересно. Но камнем преткновения оставался всё тот же вопрос: кто такой Боккаччо? В сегодняшней литературе фигуры такого масштаба нет.

Со временем стал понимать: всё больше «закапываю» себя размышлениями, эгоистическим желанием быть оригинальным, удивить. Решил вернуться к… Зуппе. В каждом произведении, написанным талантливым автором, есть какие-то ключи. Какие? Сам «Декамерон» писался как глоток позитива. Герои рассказывают друг другу новеллы, чтобы эмоционально пережить чуму. Посмеяться и… пережить. Но у Зуппе в оперетте «Декамерона» как такового нет, он представлен только в некоторых ситуациях. Например, в первом хоровом номере появляется букинист, который предлагает купить роман Боккаччо… У Зуппе нет глубины и масштаба «Декамерона». А как поставить яркий, захватывающий спектакль, если там нет мысли. Должна быть идея, которая тебя самого беспокоит.

И – родилось!

– Да! «Декамерон» очень сильно опережал своё время. В чём-то опережает до сих пор. В таком положении, каждый в своё время и своей стране, оказывались и Моцарт, и Чайковский, и великие писатели. Гении, увы, не находят понимания у современников. Произведение Боккаччо многие воспринимали как сборник фривольных, пошловатых историй. «Декамерон» же – новое произведение по жанру. Да, некоторые новеллы только для того, чтобы посмеяться. Но посмеяться над чем? Над своими пороками? И это мне очень близко, потому что убеждён: и чума, и нынешняя пандемия – следствие нашего поведения на Земле. Имеем то, чего заслуживаем. У «Декамерона» шуточная форма, но содержание глубокое. Средневековый учебник психоанализа! Не потерявший актуальности.

Родилось решение спектакля: Боккаччо начинает протестовать – не для «посмеяться и только» писал он свой «Декамерон». А чтобы мы увидели в этих ситуациях себя. И задумались… С драматургом Константином Рубинским мы поняли: нужно писать новую пьесу. У нас Боккаччо – персонаж, который протестует против того, чтобы быть персонажем. Он бунтует, вырывается из действия, пытается влиять на него.

– Посидела на репетиции, услышала абсолютно современные пассажи, местами – в жанре памфлета. «Сегодня я делаю не очень нужное, но важное. Не для людей, но для государства». Вы полностью переписали либретто?!

– Сюжет, который заявлен Зуппе, не меняли. Что касается современной лексики, оставили ровно столько, сколько сочли нужным. Старались её минимизировать. Чувство меры, вкус не должны подводить. Некоторые диалоги звучат нарочито, в «Декамероне» их не было. Но так современному зрителю понятнее типажи.

Работая над спектаклем, перечитал биографию Боккаччо. Поразила! Во время чумы он потерял отца и дочь, то есть пережил большую личную трагедию. Одну из… В оперетте есть Фиаметта. Персонаж не случайный! У Боккаччо была возлюбленная с таким именем, которая отвергла его. А к концу жизни он вообще пришёл к глобальному разочарованию, в том числе в своём «Декамероне». Стал затворником, ушёл в монастырь. И вот задача: совместить «присутствие судьбы» и лёгкость жанра. Чтобы музыка Зуппе звучала ярко и убедительно. Чтобы сам Зуппе, если бы увидел наш спектакль, одобрил бы его. И Боккаччо тоже одобрил бы. Самонадеянно, быть может, – но я стараюсь в каждом спектакле представлять: автор придёт в зал. Наш мир устроен так, что всё возможно!.

Успех и порок сливаются в одно

– При таком раскладе Боккаччо должен оказаться вне действия, со стороны. Например, в зале…

– Не буду открывать всего, но – пространство зала у нас тоже задействовано. Раз автор «Декамерона» бунтует, то и автор оперетты тоже появится. В противостоянии Боккаччо и Зуппе у нас, надеюсь, получится поставить вопрос: кому и зачем нужна сегодня (и нужна ли вообще) классическая литература, музыка?

–  Кому и зачем, ставите вы вопрос, нужны создания предшествующих времён? Но от Боккаччо остался на века фолиант «Декамерона», от Шевчука останутся песни, а от большинства из нас – SMS-ки?

– Всё очень ускоряется. Идёт на упрощение. Всё направлено на получение удовольствия. Понятие успеха и порочности стали сливаться в одно. Человечество движется с бешеной скоростью к саморазрушению. Что будет с классикой? Что из неё останется? Не на книжной полке, а – что будет востребовано? Мысли и идеи нисколько не потеряли своей силы, актуальности. У человечества тот же комплекс психологических проблем, на которые классика и обращает внимание. Но человек же не любит, никогда не любил смотреться в зеркало.

При этом я настроен оптимистично. XXI век – поворотный. Знаете, у меня есть надежда, что мы стоим на пороге нового культурного витка. Это как и эпоха Возрождения, которая явилась следствием сложной жизни. Верю в неовозрождение XXI века. Кажется даже, что оно уже началось. И даже кажется, что Россия будет центром этого. Поживём – увидим…

– Театр становится всё более режиссёрским, концептуальным. Вот и в «Боккаччо» всё ориентировано не на судьбу яркого поэта эпохи Возрождения, а на некую идею. При этом в молодом поколении режиссёров вы, Филипп, выделяетесь тем, что для вас актёр – не просто «средство», «инструмент»…

– В «Боккаччо» большинство персонажей сделаны нами как персонажи оперетты – эксцентричные, масочные, но рядом обязательно должны быть герои душевные, человечные. Актёру приходится примерять на себя много персонажей, и я убеждён: это оставляет на исполнителе отпечаток. Конечно, многое зависит от самого человека. Для меня хороший человек – профессия. Самый лучший актёр, способный по максимуму раскрыть свой потенциал, – это исправившийся грешник. Так я думаю. Он имеет жизненный опыт, он в себе что-то преодолел, смотрит на «порочность» другими глазами. Такой актёр, выходя на сцену, несёт зрителям совсем другую энергетику. Может быть, утопия, но у меня мечта, чтоб была такая труппа, где работали бы исправившиеся грешники.