Безумный день, или "Фигаро": перезагрузка
Идея поставить "Фигаро" как "два в одном", объединив Бомарше с Моцартом, витала в воздухе давно, со времен культового спектакля Театра Сатиры.
Автор проекта режиссер Дмитрий Белов имеет в театральном мире репутацию смельчака, но не победителя. Два его спектакля в Саратовской опере, номинированные на "Золотую маску", как и "Снегурочка", открывавшая Новую сцену Большого театра, особых восторгов в критике не вызвали. А тем временем Белов приобретал и другой бесценный опыт - в качестве режиссера русских версий мюзиклов "Метро", "Нотр-Дам де Пари" и "Ромео и Джульетта". Радикальные прочтения оперной классики плюс овладение приемами изготовления современного музыкально-театрального продукта - с таким багажом Белов и прибыл в Свердловский театр музыкальной комедии, где в свое время он, начинающий режиссер, осуществил несколько спектаклей, в том числе свою лучшую работу - "В джазе только девушки".
Белов начал с кастинга, переполошив массу поющих молодых людей всего уральского региона. В результате многих отборочных туров из трехсот претендентов на сцене Театра музкомедии оказалось несколько абсолютных неофитов, студентов музыкальных и театральных заведений города. Дух дерзкой юности, не признающей правил и запретов, спектаклю очень пригодился. Музыкальное руководство оказалось в руках известной джазовой певицы и педагога Елены Захаровой, аранжировки - Антона Куликова и Ивана Пономаренко. После всех манипуляций с текстами Бомарше и Моцарта появился занятный жанр, обозначенный как ремикс-опера, сохраняющий узловые эпизоды комедии в разговорных сценах и главные фрагменты оперы: арии, дуэты, сложнейшие ансамбли, причем в интонационной неприкосновенности (изменены только ритм и гармония). Помимо основных персонажей Бомарше - Моцарта в спектакле действует команда киберов, вводящих зрителей в мир виртуальной игры под названием "Фигаро". В сценическом облике (художник Виктор Шилькрот) обозначены реалии компьютерного пространства, ловко сочетаемые с приметами салонного стиля XVIII века. Актеры дефилируют в костюмах от Ольги Шагалиной, ее белая коллекция и в крое и в деталях вновь соединяет "век нынешний и век минувший".
На зрителей сваливается два с половиной часа беспрерывного драйва, действие, несущееся в бешеном темпоритме, божественные моцартовские красоты, оборачивающиеся рок-н-роллом, соул-балладой, хард-роком, акапельным джазом в стиле Swingle Singers или (вдруг!) итальянской хрипловатой попсой в духе Сан-Ремо (поют то по-русски, то по-итальянски, на языке оригинала оперы), виртуозные переходы с пения на речь, с танца на вокал. Публика, ошарашенная таким напором, едва успевает уследить за перипетиями сюжета, а вдобавок все это еще и очень смешно. Безумный день, иначе не скажешь.
Жизнелюбивая моцартовская натура, вольная до неприличия (читайте его письма!), придала спектаклю атмосферу высоковольтного эротического напряжения. Ею заражены буквально все персонажи: молодые, азартные Сюзанна (Мария Виненкова) и Фигаро (Александр Копылов), сексуально озабоченный Граф Альмавива (Владимир Алексеев), истомленная женской невостребованностью Графиня (Светлана Кочанова), и, конечно же, парочка тинейджеров, стриженных под ноль: Фаншетта (Ирина Макарова) и Керубино (Елена Костюкова) с их юношеской гиперсексуальностью. Надо видеть и слышать, как маленькая порочная хулиганка Фаншетта (та, что в опере Барбарина) с остервенелым ликованием поет "Уронила, потеряла, где теперь ее найти?" Поет после альковной встречи с Графом - любителем нимфеток, подразумевая, конечно же, не потерянную булавку. Надо ощутить дрожь в коленках и чуть сбитое (намеренно!) дыхание маленького пажа Керубино, желающего ну хотя бы прикоснуться к любому женскому телу. И надо видеть этих женщин, когда их объединяет "священная борьба" против мужчин (трио Марселины, Сюзанны и Графини).
При этом ироничный насмешник Белов обнаруживает вдруг тайную страсть к искренним, почти исповедальным высказываниям. Знаменитый монолог Фигаро тут как нельзя кстати. Даже в сокращенном виде текст 1784 года поражает своей актуальностью (как вам тезис об оскорблении магометанских святынь в разгар карикатурной войны?). Устами главного героя в финале поднимается и проблема самоидентификации: кто же все-таки мы? В век виртуальной реальности слова из прошлого звучат просто пророчески.
Последней премьерой в Екатеринбурге основательно поколеблены как минимум три живучих стереотипа. Первый: в российских театрах музыкальной комедии - полный застой, жанр умирает, и поделать с этим ничего нельзя: классическую оперетту петь не умеем, а у русского мюзикла нет корней, вот и приходится ввозить западный секонд-хенд. Два спектакля прошлого сезона в Свердловском театре музыкальной комедии - две мировые премьеры, представляющие совершенно новые сочинения ныне живущих авторов (один из них "Ночь открытых дверей" по Диккенсу - номинант нынешней "Золотой маски") и "Фигаро" дают повод для более оптимистичных настроений.
Стереотип второй: сложные и дорогостоящие технологичные проекты по плечу (и по карману!) только столичным продюсерским центрам и компаниям. Даже не зная точного бюджета спектакля, можно с уверенностью сказать, что звук, свет, спецэффекты в "Фигаро" вполне на уровне современных зрелищ, только в отличие от многих привозных спектаклей они здесь - отнюдь не главное.
Наконец, тезис третий: классика, в частности Бомарше, Моцарт, - это скучно, продвинутая молодежь этим вряд ли заинтересуется. Таким зрелищем, как "Фигаро", может увлечься и молодежь, только как раз продвинутая, способная оценить микст из энергетики клубных ритмов и высокой классики XVIII века, знакомая с фабулой и слыхавшая хотя бы "Мальчик резвый, кудрявый, влюбленный". Не исключено, что теперь в городе возрастет популярность дисков с Моцартом и комедии Бомарше, как это уже случалось, когда после знаменитых сериалов с полок сметали Достоевского и Булгакова. Да, путь извилист, но скажем честно: уж лучше такой вариант (назовем его реверсивным) приобщения к базовым культурным ценностям, чем никакого вовсе.
