Сегодня в Екатеринбурге стартует X Международный фестиваль современного танца «На грани». Столица Урала, давно признанная в России безусловным лидером в жанре contemporary dance, на пять дней примет 13 данс-компаний и семь независимых хореографических проектов. В программе фестиваля – 25 названий: от танцевальных «высказываний» до полномасштабных спектаклей. Своё творчество представят 28 хореографов: от хорошо знакомых и любимых уральцев до легендарного Клода БРЮМАШОНА, которому для приезда из Франции в Россию на фестиваль «На грани» пришлось… делать специальный тест на COVID.

– Вообще, никогда прежде организация фестиваля не давалась так тяжело, как нынче, – уточняет арт-директор «На грани» Лариса БАРЫКИНА. – Из того, что хотелось, но не удалось привезти, можно составить программу ещё одного фестиваля. Причины понятны. Главная – пандемия, которая за два года обрушила столько проектов. Тем не менее «На грани», входящий нынче в пятёрку статусных фестивалей Урала, открывается. Десятый, юбилейный.

Танец становится театром

– Ещё до рождения фестиваля Урал уже был, образно говоря, оазисом современного танца в России. Уже были «Провинциальные танцы», которые не имели муниципального статуса, но собирали полные залы. Уже был Эксцентрик-балет Сергея Смирнова с узнаваемым ключевым персонажем – «маленьким человеком». Позже к жанру «подтянулись» Москва и Санкт-Петербург, но очевидно: стабильно, креативно и масштабно работающие хореографы – все отсюда, с Урала. Вы как-то себе объясняете: почему так?

– Российский современный танец появился, условно говоря, 30 лет назад (до этого он был просто невозможен). И появился там, где не было охранительных тенденций, связанных с классическим балетом. Урал – территория свободного мышления. Вспомните: именно у нас появилось мощное рок-движение, новая драма Николая Коляды. Всё, что связано с духом свободы и самовыражения – наше, местное)) До сих пор то и дело кто-то из столичных коллег, знакомых спрашивает: у вас опять там что-то новое появилось?.. В этом ряду оказался и современный танец, ведь в основе его – импровизация. Та самая свобода!

– От первого фестиваля «На грани» до нынешнего, десятого дистанция – годы. Что принципиально нового появилось в самом танце? Это же не классический балет, где каноны заданы и существуют со времён Петипа. Это contemporary dance, рождающийся сегодня и здесь…

– Если в начальный период, лет 30 назад, россияне активно всему учились в жанре contemporary dance, то теперь наш танец уже имеет «своё лицо». Более того – стал разнообразным, используя многие виды танцевального языка – от перформативных, движенческих практик до неоклассики, где всё-таки танец является главным, от контактной импровизации до танц-театра. И у нас уже немало проектов, которые вполне встраиваются в европейский мейнстрим. Иногда танец ближе к современному искусству, к акционизму (вместо танца – движенческие практики, плюс – разговоры, мультимедиа). Но мне больше интересен танец, когда он становится театром. Почему? Мы приглашаем зрителя «на танец» в театр. За годы своего существования фестиваль «На грани» проходил практически на всех театральных площадках Екатеринбурга. И неслучайно. Современный танец в России очень профессионализировался – для его показа нужен серьёзный технический райдер (свет, хороший звук, проекторы и т.д.). К тому же у фестиваля было немало совместных проектов с драматическими актёрами, с куклами. Нам интересно, как современный танец вступает в контакт с другими искусствами…

Но если совершенно откровенно, то все эти 30 лет настоящими лидерами в жанре, креативными и творческими, остаются те хореографы и танцовщики, что и появились в 90-е. Многие новые – как рождаются, так и исчезают. Жанру нужна среда, а её нет. Нужна более осознанная государственная политика в этом смысле. Современный танец, современная хореография не стали пока предметом такой же заботы, внимания и поддержки, как балет или опера. Жанр вошёл в Национальную театральную премию «Золотая маска» на равных с другими номинациями, но… не в головы чиновников от культуры. Это только на Урале, в Екатеринбурге к жанру достойно-уважительное отношение и большой интерес.

Коллизии не совсем сказочные

– Чтобы представить контент юбилейного фестиваля «На грани», не могли бы вы из 25 танцевальных «высказываний», включённых в программу, рассказать, например, о трёх, которые нельзя не посмотреть?

– Э нет (смеётся)… Назвать три – обидеть остальных. А ещё – невольно ограничить предпочтения публики. Попробую по-другому. Знаете, моё любимое занятие – когда уже составлена программа фестиваля, я пытаюсь разглядеть, какие вырисовываются содержательные линии, общие тенденции. У нас, например, был фестиваль, когда многие вдруг затанцевали под классическую музыку (видимо, современный радикальный саунд всех достал). На другом фестивале многие работали с литературными сюжетами. Современному танцу не свойственен сторителлинг, тем не менее истории, знакомые сюжеты были в подтексте… Что нынче? В программе, например, есть спектакли «Я – Чайка» и «Союз». Так совпало. Хотя «Я – Чайка» размышляет об архетипах советского сознания, а вот спектакль участника-дебютанта из Калуги был действительно вдохновлён любопытством французского хореографа Омара Раджеха, который, оказавшись на родине Циолковского, впечатлился космическими реалиями… Ещё одна пара спектаклей – со сказочными названиями «Дюймовочка» и «Синяя Борода». Их авторы, гранд-дамы российского современного танца Ольга Пона и Татьяна Баганова, так или иначе, мыслят в свете модной и актуальной сегодня фемоптики – исследуют то, как женщины разных возрастов и статусов идентифицируют себя в мире, какое влияние на них оказывают общественные установки. Коллизии драматические, совсем не сказочные… Или: два спектакля «Балета Евгения Панфилова» представляют образы великих художников. «LIBERTAD» посвящён Фриде Кало, а «Головокружение» – пространство живописной вселенной Тулуз-Лотрека и цирка, как излюбленной темы художника.

– Несколько лет назад в постановке спектакля на Урале участвовал известный российский хореограф Эдвальд Смирнов, профессор Академии русского балета имени Вагановой. Беру интервью. Говорим о сложностях современного танца (тогда жанр только появлялся в России). И Смирнов рассказывает, что о ломаной, лжепафосной, некрасивой и непонятной нашей хореографии зарубежные коллеги говорят: «О, у русских опять болит живот…» Насколько «болит» сегодня? Не секрет, иные данс-спектакли – такие хореографические головоломки, что, насколько я знаю, совершенно не лишни обсуждения после спектакля…

– Ну, если это и говорили, то люди из балета, причём не только западного. Противостояние «балет – танец» по-прежнему довольно острое. А в современном танце, наоборот, мы для западных коллег довольно «благообразны», эмоциональны, недостаточно радикальны. Да, все фестивали «На грани» сопровождают подробные обсуждения. Знаю, что авторам нужна обратная связь, анализ, что внимания прессы недостаточно. Поэтому у нас каждый вечер – дискуссионный клуб, в котором разговор начинают критики, исследователи танца, а к ним присоединяются и зрители. Это всегда взаимно интересный разговор – объёмный, с полярными мнениями. В этот раз поводов к разговорам ещё больше: ключевые цифры «10» и «30» в истории отечественного современного танца предполагают некие, пусть и неокончательные, итоги. И в этом диалоге все равны: и дебютанты, и мэтры. Никого не ставим в привилегированное положение. И это тоже особенность современного танца. Иерархия существует в классическом балете. Здесь её нет.