БАКУ-ЕКАТЕРИНБУРГ
На этой неделе у заслуженного артиста России Анатолия Бродского - актёрский юбилей, двадцатипятилетие творческой деятельности на сцене нашего Театра. Четверть века на сцене - отличный повод для интервью.
В Вашей жизни было много театров, но судьба всё-таки привела в Екатеринбург. Когда и как Вы появились в этом театре?
Я приехал в Свердловск по приглашению Владимира Курочкина - из Томского музыкального театра, в котором проработал четыре года. Прослушиваний было целых два. После первого меня приняли в театр, но я не смог переехать по личным обстоятельствам. Во второй раз после сильнейшего гриппа спел арию Баринкая - в результате был принят в труппу. Пока я дорабатывал положенные два месяца в Томске, в Свердловске уже намечался отъезд Курочкина. Коллеги по Томскому театру меня стали отговаривать: «Куда ты собрался? Курочкин уедет, и ещё не ясно, кто на его место придёт. И театр этот сложный, со своим имиджем». Но Владимир Курочкин мне сразу сказал: «Толя, не бойся, ты спокойно впишешься в труппу, и всё у тебя здесь будет хорошо».
Дебютной в Свердловской театре стала роль Пали-Рача в оперетте «Цыган-премьер». В спектакле уже были заняты в этой роли Семён Духовный и Алексей Шамбер. А в июне, незадолго до моих первых гастролей со Свердловским театром, я ввёлся в спектакль «Пенелопа» на роль Клеонта. Эту же роль я играл в Томске - текст тот же, музыка та же, поэтому доучивать пришлось мало.
А где ещё, кроме Томска, работали? Как в оперетту пришли?
Я воспитывался не на оперетте, а на традициях русского драматического театра. Ещё мальчиком постоянно бегал в русскую драму в Баку, всё смотрел, запоминал. А потом оказался в ансамбле песни и пляски и в Бакинской оперетте.
Из Баку уехал в Волгоград. В 1972 году меня приняли в труппу Волгоградского театра музыкальной комедии, и с тех пор я россиянин. Но бакинцем остаюсь всегда, участвую в жизни екатеринбургской азербайджанской диаспоры - особенно с тех пор, как в городе открылось генеральное консульство Азербайджана. По воскресеньям веду программу «Дорога в Азербайджан» на АТН.
После Волгограда я работал в Петрозаводском музыкальном театре. Там состоялась моя первая крупная классическая роль - Раджами в кальмановской «Баядере». Во второй раз исполнил роль Джима из «Роз-Мари» Фримля (впервые я сыграл Джима в Волгограде - это была моя первая роль в том театре), спел Николку в «Бабьем бунте». Там же меня застало письмо от Василия Давидовича Хайтина - директора Пятигорского театра оперетты. Это мой давний друг - мы когда-то вместе начинали в Волгоградском театре. В письме Хайтин приглашал меня в Пятигорский театр, предлагая совмещать работу и отдых на кавказских минеральных водах. Я стал готовиться к переезду, но меня не хотели отпускать из Петрозаводского театра, даже пытались угрожать и запугивать. Но с этим театром я всё-таки расстался - прямо с гастролей, из Нижнего Новгорода, который тогда назывался Горьким, улетел на Кавказ. А оттуда через несколько лет уехал в Томск. В этом городе меня всё ещё помнят, не раз приглашали выступать, принимали очень тепло. Кстати, там я организовал первые в городе эстрадные концерты, а позже то же самое сделал в Свердловском театре.
В моей жизни было не только много театров, но и много интересных встреч. Характер у меня кавказский - открытый, контактный, очень легко схожусь с людьми, в любой гостинице успевал завести знакомства...Я знаком с Александром Медведем, трёхкратным Олимпийским чемпионом по вольной борьбе, Николаем Озеровым, Михаилом Водяным, Вячеславом Фетисовым. В 1966 году познакомились в Баку с Дином Ридом. Такие встречи - это взаимное обогащение. Когда встречаешься с людьми, которых раньше видел только по телевизору, чаще всего удивляешься их скромности и учишься у них простоте.
Самые памятные встречи - с народным артистом СССР Махмудом Эсамбаевым. Мы очень хорошо знали друг друга ещё с семидесятых годов. Он увидел меня когда-то на концерте в Нальчике - тогда я ещё выступал с военным ансамблем песни и пляски Бакинского округа - а он снимался в Нальчике в фильме «Земля Санникова». Махмуд пришёл за кулисы, чтобы меня увидеть. В следующий раз мы встретились, когда я работал уже в Пятигорске. В тот вечер мы играли выездной спектакль в Кисловодске. Как только занавес опустился, помчались переодеваться, чтобы успеть на электричку. И вдруг - заходит Эсамбаев, который как раз отдыхал в Кисловодске: «Вы меня помните?» Я в ответ улыбнулся: «Как же Вас не помнить?» А он: «Вот и я тебя не забыл». Выдающийся был человек, рассказчик превосходный: мог заставить и плакать, и смеяться! Он был из простой горной семьи, но многого достиг, много повидал. А сколько добра он сделал людям! После той встречи в Кисловодске мы не раз виделись - и каждый раз, встретив меня, он напевал первые строки арии Мистера Икс. А начинал, кстати, тоже в Пятигорском театре, с оперетты.
Кстати, об оперетте. Благодаря своему опыту Вы стали одним из хранителем жанра. Как Вы оцениваете нынешнюю ситуацию в оперетте?
Судьба оперетты - это больной вопрос для музыкального театра. Я считаю, что настоящая классика требует красивых героев, артистов с шармом, которые сейчас напрочь исчезают Классик требует огромных физических затрат, колоссальных вокальных данных. Оперетта требует и огромных финансовых затрат - нужно одеть сцену и артистов так, чтобы зрители могли восхищаться не только пением.
Далеко не все журналисты и критики стремятся уберечь жанр и позволяют себе фразы о том, что оперетта - это нафталин. Давайте тогда уберём и «Риголетто», «Травиату», «Паяцев» - это ведь тоже, получается, нафталин. А как же тот зритель, который рождается сейчас? Тот, который ещё родится?
Сколь я живу, столько слышу, что оперетта умирает. Она не умирает - её убивают. Обидно и то, что у классической оперетты много прилипал-псевдодраматургов. Один только Раджами кем только не был! И актёром, и принцем, и советником посольства...
Сейчас в музыкальном театре явный перекос в сторону мюзиклов. А классическую оперетту современные режиссёры часто уродуют своим подчас не оправданным ультрасовременным видением. Результат чаще всего такой, что работать в таких спектаклях противно... Со многими постановками оперетт мы в последние годы по разным причинам расстались. Такая классика, как наша «Синяя Борода», вызывает больше негатива, чем положительных эмоций.
Проблемы есть и у молодёжи: у артистов, которые приходят из консерватории, часто нет природных актёрских данных - им приходится себя ломать. Ведь хороший голос - это ещё не всё. Важны актёрская природа, хорошая речь - Эдвин не может говорить так же, как любой зритель в зале. Классическая или, как мы её называем, венская оперетта необходима зрителю. Конечно, сегодняшний артист не сыграет в стиле 60-х-70-х, но умение превращать сюжет оперетты в красивую сказку - это во многом талант режиссёра.
Как мастер оперетты и поборник классических традиций Анатолий Бродский очутился в мюзикле «Екатерина Великая»?
Когда ставился спектакль и я слушал записи номеров, нигде, ни в одной сцене я не находил места для себя. Даже на кастинг идти не хотел, а когда всё-таки пришёл, в шутку спел Нине Чусовой «Я куплю тебе дом у пруда...» Вскоре после этого Дрезнин сказал мне: «Вы единственный, кто может справиться с ролью Пугачёва». Я даже всерьёз это не принял, но Дрезнин повторял: «Поверьте нам, только Вы это сделаете». Началась работа - режиссёру даже не пришлось мне подсказывать, её всё устраивало, я даже придумал движение в танце, которое потом стало основой для финала сцены.
А в мюзиклах я ведь и раньше работал. Во многом помогает моя большая любовь к эстрадной песне. Той легендарной советской эстрадной песне, для которой нужна классическая вокальная основа. После своих эстрадных выступлений я выслушиваю очень много тёплых слов - люди признаются, что таким они меня ещё не видели.
Вы перечислили столько преимуществ актёрского дела - и интересные встречи, и гастроли, и работа с хорошими режиссёрами. . . А как по-Вашему - что самое опасное в профессии актёра музыкального театра? И как избежать этих опасностей?
Во-первых, нужно беречь свой голос - независимо от возраста. Не просто беречь, а работать с ним. На классической основе и в микрофон легче поётся. У голосов «шептунов» короткий век, но нынешняя молодёжь пока об этом не догадывается. Я люблю заниматься и делаю это постоянно, все мои знакомые это знают и слышат. Я всё время что-то ищу - иногда ошибаюсь, но чаще всего добиваюсь своего. Любой певец подтвердит мои слова: пока голос звучит, есть настроение и ты нужен самому себе. Даже не театру, не репертуару, а самому себе - это важнее всего.
Во-вторых, опасно потерять себя, свою личность. Когда теряешь достоинство - теряешь всё сразу. Нельзя пресмыкаться, нужно с уважением относится к мастерам. Здесь работают актёры разных поколений - конфликты неизбежны, и я раньше часто в них участвовал. Но я люблю и посоветовать, и подсказать - у меня для этого есть достаточно опыта. Я, наверно, только балетным ничем помочь не смогу.
В третьих, надо оставаться профессионалом в своём деле. Учиться хорошо работать с партнёром - не тянуть на себя, работать «в партнёра», тогда будут польза и тебе, и ему, и спектаклю. И, конечно, поддерживать форму: работа в музыкальном театре - это огромная физическая нагрузка.
